Фиона бесцеремонно выпихнула Йэна в коридор и закрыла дверь.

Стоя на коленях возле кровати, Гэлан без конца целовал ее и не мог оторваться. Его губы проложили влажную, горячую дорожку вокруг ее груди.

— Боже, как я по тебе соскучился, — повторял он.

— И я, любимый!

«Любимый!» Ему никогда не прискучит это слово! И он больше ни за что не расстанется с ней, никогда не позволит отнять ее у него снова.

— Я хочу тебя, Гэлан, — жарко шептала она, расстегнув на нем пояс и отшвырнув его в сторону.

— Ты еще слишком слаба, — чуть не простонал он. Однако в следующий миг не выдержал, снял с нее рубашку и наклонился над дивным, манящим телом.

— Неправда! Мне уже лучше! Ох, Гэлан! — невольно воскликнула она, когда его язык коснулся чуткого, напряженного соска. Сиобейн распустила завязки на его штанах и пробралась внутрь.

— Ох, Боже милостивый… — Он поймал ее руку и посмотрел в глаза. — Ты собралась меня извести?

— Я собралась тебе отдаться, Гэлан, — ответила она. Он вздрогнул всем телом. — Прямо сию минуту!

Он поспешно избавился от одежды и вернулся в кровать. Сиобейн, разгоряченная, страстная, мигом взобралась к нему на колени.

Гэлан погладил ее по спине и взял в рот сосок. Она стонала от наслаждения, и от ее кожи поднимался горячий пар. Он раздвинул колени, так что приоткрылась влажная ложбинка между ее бедер, и, погладив ее, воскликнул:

— Как ты прекрасна!

— Ох, Гэлан, — хрипло выдохнула она, — войди же скорее!

Их тела сплелись, он проник внутрь, и она застонала от наслаждения. Она отвечала на сильные, ритмичные движения его бедер, и голубой туман становился все гуще, обволакивая влюбленных легким облаком, отгораживая от остального мира с его предательством и тайнами, все еще стоящими между ними.

Они вместе познали миг наивысшего блаженства, и с ее губ сорвались какие-то гэльские слова. Гэлан вздохнул — глубоко и счастливо.

Она с ласковой улыбкой поцеловала его в губы, и он сжал в ладонях ее прекрасное лицо.

— Господь свидетель, — признался Гэлан, — каждый раз, когда это случается, я теряю частичку своей души!

— Ты ничего не теряешь, она возвращается к тебе с моей любовью!

Наконец-то лорд Донегол мог укрыться одеялом и заснуть, сжимая в объятиях свою леди. На несколько часов для них перестал существовать реальный мир со всей его жестокостью и тайнами.

Сиобейн любовалась его безмятежным сном, и сердце ее пело от счастья. Но уже в следующий миг глаза ее заблестели от слез, и она грустно осмотрела убогую обстановку в этой давно пустовавшей спальне. Настал час истины. Не станет ли этот замок местом ее изгнания?

Он беспокойно зашевелился и сел в кровати.

— Почему ты плачешь?

— Я должна сделать тебе признание, любимый.

— Говори, не стесняйся! — отвечал он с тревожно замершим сердцем. — Я не хочу, чтобы между нами оставались какие-то тайны!

— Я знаю, почему О'Нил хотел убить меня и подстроил этот случай с повозкой… Это все из-за Коннала. — Она вздохнула и закончила: — Он не сын Тайгерана!

— Знаю, — огорошил ее Гэлан. — Я заподозрил это, когда Дрисколл рассказал, что Коннал родился в монастыре в конце зимы. Но ведь Тайгеран умер только весной, Сиобейн. — Ему не сразу удалось заставить себя договорить до конца: — Коннал — сын Йэна.

Она чуть не засмеялась в ответ. Так вот откуда эта безумная ревность!

— Нет, он не его сын!

Гэлан ничего не понял.

— Его родила Рианнон!

— Что?! — Гэлан даже вскочил на ноги.