— Мы не будем облегчать вам задачу, — сообщила девушка-тренер. — В пары встанут совсем разные люди. По комплекции, росту, возрасту… Вы должны научиться понимать друг друга, чувствовать. Вот вы, Любовь, подойдите к Анатолию. Владимир… А, нет, простите, Василий — к Алле, Марк… Ну, пусть будет вот эта девушка. Повернитесь, я не вижу вашего имени… Вероника. Отлично. Оксане мы подберем…

Дальше Ника уже не слушала. Повернула голову и робко посмотрела на шефа, он подошел к ней и ободряюще улыбнулся. Она все ждала, что он разозлится, пошлет этих затейников туда, куда не проникает дневной свет. А он невозмутимо поставил свою ногу рядом с ее, чтобы парню было проще их связать.

— Но это же… То есть я не… — залепетала Ника.

— Все в порядке. Если не сопротивляться, они быстрее отстанут, — тихо ответил Веселовский.

— И вы… не против? Я имею в виду, вы ведь можете отказаться? — прошептала она, когда чертов тренер затянул узел на ее лодыжке.

— Могу. Но лучший способ заставить участвовать всех — участвовать самому. Тогда им будет неудобно сачковать.

Его крепкие мышцы жгли ее через два слоя ткани. Все навалилось сразу: запах одеколона, близость тел. Даже веревка вдруг стала искушением, и это ей, девушке самых что ни на есть пуританских взглядов. Поэтому Нике приходилось постоянно сжимать руку, впиваясь ногтями в ладонь, чтобы не терять связь с логикой и окружающим миром.

— Марк Андреич, вы собираетесь победить? — поинтересовалась она, уже прикидывая, чем ей придется пожертвовать.

— Брось! И давай не будем выкать. Мы в одной связке, вне стен офиса — сойдет.

— Конечно, как скажете.

— То есть можно уже начинать.

— Ну да, точно. Конечно. Как… — она сделала над собой усилие. — Как скажешь.

— Победа нам не нужна, — мягко произнес он, и ей показалось, что она ощущает вибрацию его голоса кожей. — Отнесись к этому, как к лесной прогулке. Давай, приготовься, начнем со связанных ног.

Стартовый пистолет выстрелил, и Ника послушно двинулась было вперед, но ширина его шага заставила ее пошатнуться.

— Тише, тише, не торопись, — проговорил он, будто успокаивая норовистую лошадку. — Обхвати меня за талию, держись… Моя вина, будем шагать потихоньку.

Словно наблюдая за собой со стороны, Ника робко протянула руку и сделала, как он предложил. Боже! Какое твердое, но вместе с тем гибкое у него тело! Теперь понятно, за что дамы забальзаковского возраста платят стриптизерам. Под ее пальцами все бугрилось, перекатывалось… И хоть она всегда считала главным мужским достоинством ум, теперь ей было плевать на бизнес-чутье Марка и прочие его заслуги перед обществом.

Его рука теплым грузом легла на ее плечи, он прижал ее к себе, и она каким-то чудом умудрялась переставлять ноги, не повиснув на нем безжизненной лианой. Если бы кто-нибудь сейчас посмел развязать их, она, забыв о гордости и стыде, легла бы на землю и вцепилась в штанину Марка, волочась следом, как приставший к подошве листочек.

— Вот видишь, у нас неплохо выходит, — пробился в ее вязкий от чувственности мозг голос Веселовского.

Он был бодр, лихорадка его не заразила. И ясно, почему: столько лет укреплял иммунитет со своими тигицами… Теперь одна среднестатистическая домашняя кошка не вызовет у него даже желания погладить.

— Я приготовила дегустацию, — старательно артикулируя, произнесла она больше для себя, чем для него.