— Я сказал: достаточно. Идите к столу, мы сами разберемся. Оксана, убери, пожалуйста, телефон.

— Ушли? — тихо осведомилась она через несколько мгновений.

— Ага, — Марк сидел рядом на корточках, и в его глазах не было насмешки.

За это Ника будет вечно ему благодарна.

— Спасибо, — она вздохнула. — Можете тоже идти, мне надо встать.

— Я тебе помогу.

— Лучше не надо. Я сама, правда. Не добивайте.

— Кончай выкать! С каждым может случиться.

— Да это не то, что ты думаешь, — окончательно смутилась она. — Мои штаны…

— Я все видел. Разве что дочитать не успел. Видел только «пят». Там было про пятую точку? — теперь уже он не мог не улыбнуться.

Ника в ужасе провела по лицу ладонью.

— Там про пятницу… — нечленораздельно пробормотала она.

— Что-что?

— Там написано «пятница-развратница»!

Веселовский расхохотался.

— Вставай, маленькая развратница. Мы что-нибудь придумаем.

Она поднялась. Возможно, слишком резко. Возможно, джинсы слишком долго передавливали ее пополам, как сосиску. Но в боку закололо до темноты в глазах.

— Пойдем скорее, а то ты не успеешь все попробовать, — Ника собралась с силами, отряхнулась и прикрыла руками дырку на штанах.

— На, возьми, — он протянул ей свою кофту, и она повязала этот тончайший мягкий кашемир поверх пропитанных лесной землей джинсов.

Все-таки, он — настоящий принц. Один ее кавалер как-то отказался присесть на парковую скамью, чтобы не испачкать новые белые брюки. А она страдала, разнашивая чудовищные босоножки.

— Зайди ко мне в номер, — предложил Марк.

Понятно, что это был всего лишь жест любезности, но с его баритоном каждое слово приобретало дразнящую двусмысленность.

Проходя мимо веранды, Ника заметила, что Таня уже выкладывает пирожные на стол. Ничего, главное — побыстрее привести себя в порядок, и тогда Марк, наконец, вкусит то, ради чего все затевалось, — ее десерты. Черт, надо было все-таки доползти до УЗИ. Завтра — первым делом в больницу. Только бы сейчас проклятый бок хоть ненадолго стих…

— Что-то ты опять бледная, — Марк внимательно изучал ее лицо, пока они поднимались в лифте в его номер. — Это я на тебя так действую?

— Тебе ли не знать, как ты действуешь на женщин! — отшутилась она, выходя.

Но Марк не рассмеялся, а только молча повел ее к номеру. Отпер дверь, пропустил ее внутрь.

— Вероника, — мягко позвал он.

— Можно просто Ника, — она обернулась.

Несколько мгновений он смотрел на нее своими теплыми коньячного оттенка глазами. Потом взял за руку, тихонько подтянул к себе. Она прижалась, забыв о боле в животе, о страхах и даже о дегустации. Он гипнотизировал ее, как гаммельнский крысолов, не оставляя пути к отступлению.

Марк дотронулся до ее лица, наклонился к ней. От него пахло одеколоном, лесом и чем-то неуловимо мужским, и ее ноздри расширились, втягивая воздух.

— Ты не против, если я тебя поцелую? — низким хрипловатым голосом спросил он.

Формально это был вопрос, но прозвучало, как утверждение.

— Да, — беззвучно выдохнула она.

И он прижался к ней губами.

Глава 5

Сколько раз Ника представляла себе этот поцелуй? Не факт, что математики изобрели такое число. Иногда даже зажмуривалась, прижимала к губам собственную ладонь, словно это был Веселовский… А иногда так внимательно следила за его артикуляцией, воображая поцелуи, что забывала слушать, что он говорит…

И вот все случилось.