|
И вообще не на проезжей дороге, а на убогом проселке - выбитые повозками глубокие колеи петляли вниз по склону, обходя валуны, деревья и густые кусты, усыпанные яркими цветами. Меж колеями росла трава, и над всем висела первозданная тишина. Мы находились, по-видимому, на вершине высокого холма или даже горы. Ниже нас склоны были одеты сплошным лесом, а здесь, на вершине, деревья росли реже, зато поражали если не числом, то размерами - в большинстве своем могучие дубы с узловатыми, перекрученными ветвями и со стволами, запятнанными толстыми наростами мха. - Ехала я себе ехала, - рассказывала потрясенная Кэти, - не слишком быстро, ниже лимита, скорость была примерно миль пятьдесят. И вдруг никакой дороги, машина прокатилась чуть-чуть и встала, мотор заглох. Но это невозможно! Так просто не бывает... Я все еще не совсем очухался. Протер глаза снова - и не столько чтобы снять остатки сна, сколько потому, что местность выглядела как-то не правдоподобно. - Не было никакого торможения, - продолжала Кэти. - Никакого толчка. И как можно вообще оказаться за пределами автострады? С нее же никак не съедешь... Я видел где-то такие дубы, видел - и силился припомнить, где и когда. Не эти дубы конкретно, но другие точно такие же. - Кэти, - обратился я к ней, - где мы? - Наверное, на гребне гор Саут Маунтинз. Я только что проехала Чемберсберг. - Ага, - сказал я, представив себе карту, - значит, мы почти добрались до Геттисберга. По правде говоря, когда я задавал свой вопрос, я имел в виду нечто совсем иное. - Вы до сих пор не сознаете, Хортон, что нас обоих могло убить... Я покачал головой. - Ну нет, не могло. Только не здесь. - Как вас понять? - спросила она, раздражаясь. - Взгляните на эти дубы, - предложил я. - Вы никогда раньше не видели таких дубов? - Насколько помню... - Нет, вы их видели. Обязательно видели. В детстве. В книжках про короля Артура, а может, про Робин Гуда. Она ахнула и схватила меня за руку. - На старых романтических, пасторальных рисунках. - Совершенно верно. И все дубы в этом мире, вероятно, именно таковы, все тополя - высоки и величавы, а кроны сосен - треугольные, как на картинках. Она стиснула мою руку еще крепче. - Значит, это иной мир? Тот, что в рукописи вашего друга... - Пожалуй, - ответил я. - Пожалуй... Я понимал, что другого объяснения нет, я вполне верил Кэти, что, не попади мы в этот мир, мы оба, слетев с автострады, погибли бы, - и все равно переварить случившееся было неимоверно трудно. - Но я думала, - сказала Кэти, - что этот мир населен призраками, гоблинами и прочими страшилищами... - Страшилища тут водятся, не без того. Но скорее всего не только страшилища; а наряду с ними и добрые существа. Ибо, - добавил я про себя, - если это действительно тот мир, который гипотетически обрисовал мой друг, тогда он вместил в себя все легенды и мифы и все волшебные сказки - при условии, что человек вообразил их так полно и интенсивно, что они стали частью его самого. Я отворил дверцу и выбрался наружу. Небо было синее, пожалуй, чуть более синее, чем надо. Трава была капельку зеленее, чем нормальная трава, однако в ее сверхзелености проступал еще и оттенок счастья - тот, что, наверное, ощущает восьмилетний ребенок, выбежав босиком на свежую, мягкую весеннюю мураву. |
