|
И он был не один. На бережку рядом с ним пристроился мелкорослый уродец-монстренок с заостренный головкой. И едва монстренок понял, что я заметил его, он принялся гневно подпрыгивать и орать: - Нет! Нет! Не два зачета, только один! Дон Кихот не считается!.. Дьявол рванул меня к себе, втащил на берег и поставил на ноги. На земле горел керосиновый фонарь. Света он давал немного, но достаточно, чтобы разглядеть, что дьявол коренаст, ростом чуть ниже меня, но сложен крепче и накопил изрядно жирку. Одежды на нем не было никакой, не считая грязной тряпки на бедрах, повязанной так, что могучее брюхо перевешивалось через нее толстой складкой. А рефери знай себе пищал визгливо: - - Это нечестно! Вы сами понимаете, что нечестно! Дон Кихот - придурок. У него никогда ничего не получается. Победа над Дон Кихотом не связана ни с малейшей опасностью, и... Дьявол чуть повернулся и взмахнул ногой, в лучах фонаря блеснуло раздвоенное копыто. Удар угодил рефери по туловищу, поднял его в воздух и вышвырнул с глаз долой. Писк перешел в жалостный пронзительный вой и закончился всплеском. - Ну вот, - заявил дьявол, обращаясь ко мне, - это даст нам минутку подлинной тишины и покоя. Хотя по настойчивости этому типу нет равных, он непременно выберется и примется докучать нам снова. Мне что-то не кажется, - добавил он, быстро меняя тему, - что вы сильно испуганы. - Я просто окаменел от ужаса. - Знаете, - посетовал он, поигрывая щетинистым хвостом в знак недоумения, - для меня каждый раз проблема решить, в каком виде предстать перед смертными. Вы, люди, упорно рисуете меня в сотнях разных обличий, и никогда не знаешь, какое из них окажется наиболее эффективным. В принципе я способен принять любой из множества обликов, какие мне приписывают, так что если у вас есть иные предпочтения... Хотя откровенно скажу, что тот облик, в каком вы застали меня сейчас, носить несравненно удобнее всех остальных. - У меня нет никаких предпочтений, - ответил я. - Оставайтесь таким, как есть, если вам так больше нравится. Частичка храбрости, по-видимому, вернулась ко мне, но дрожь в коленках еще ощущалась. Не каждый день беседуешь с дьяволом. - Вы, видимо, подразумеваете, что до сих пор вспоминали обо мне не слишком часто. - Вероятно, вы правы, - признался я. - Так я и думал, - заметил он скорбно. - Такова моя участь в последние полвека или вроде того. Люди почти не вспоминают обо мне, а если вспоминают, то без страха. Ну, может, им при этом чуточку неуютно, но страха они не ведают. И подобное развитие событий принять очень непросто. Некогда, не столь уж давно, весь христианский мир страшился меня до оторопи. - Наверное, есть и такие, кто страшится по сей день, - сказал я, пытаясь его утешить. - В некоторых отсталых странах такие найдутся наверняка. И едва я произнес свою тираду, как пожалел о ней. Я не только не утешил его, но, напротив, причинил ему еще худшую боль. На берег с шумом вскарабкался рефери. Он был весь покрыт грязью. С волос, свисающих наподобие шляпы, капала вода. Но как только уродец добрался до нас, он пустился в дикий воинственный пляс, кипя от ярости. - Я этого не потерплю! - кричал он на дьявола. - Мне плевать, что ты скажешь! Он должен выдержать еще дважды. Нельзя не принять в зачет оборотней, но можно и нужно не принять Дон Кихота, который просто не годится в противники. Сам подумай, какова цена правилам, если... Дьявол мрачно вздохнул и схватил меня за руку. |
