|
От того, что мы орем что есть мочи, нет никакой пользы. Проявим благоразумие. У меня назрел еще один вопрос. Вы сказали, что вы это сделали. Не скажете ли вы нам, как вы это сделали? - Ну как, как, - начал дьявол и запнулся, - просто сделал, вот и все. Приказал, чтоб это случилось, оно и случилось. Я многое делаю именно таким способом. Вы же сами вложили в меня этот способ, выдумали его, описали его, без конца говорили о нем между собой. Дьявол может все, что угодно, при одном-единственном условии - если творит зло. Очень сомневаюсь, что мне удалось бы с таким же успехом творить добро... - Заклятье, джентльмены! - провозгласил я. - Единственное объяснение случившемуся - заклятье. И не пеняйте на это дьяволу - мы сами придумали заклятье, как и все остальное. Старичок, выступавший от имени ученых, тоже оказался на ногах. Он сжал кулаки и, пошатнувшись, поднял их над головой. - Заклятье? - пискнул он. - Не может быть никакой” заклятья! Нет таких законов науки... Он хотел продолжить, но задохнулся, постоял минутку в надежде вновь обрести дыхание и дар речи, не справился с этим и сдался, бессильно опустившись обратно в кресло. - Наверное, нет, - согласился дьявол. - Но при чем тут законы науки? Что мне за дело до науки? Мой следующий шаг - колесо, потом электричество, а потом, надо полагать, огонь, хотя так далеко в будущее я еще не заглядывал. А когда это будет выполнено, назад к феодализму, к старому доброму средневековью, ко временам простого честного мышления и... - Теперь, сэр, - вмешался президент, - если вы покончили с угрозами, разрешите еще вопрос. - Мой превосходный сэр, - ответил дьявол в тон, изо всех сил стараясь быть вежливым, - я отнюдь не угрожаю. Я просто заявляю, что еще может быть сделано и будет сделано, и вы... - Но зачем вам это нужно? - поинтересовался президент. - Чем вы недовольны? На что жалуетесь? - Жалуюсь! - заревел дьявол, вспылив и мгновенно забыв о вежливости. - Вы еще спрашиваете, на что я жалуюсь! Хортон Смит, раненный при Геттисберге, сражавшийся голыми руками с Дон Кихотом, гонявшийся за злобной ведьмой по страшным чащобам, уже обрисовал перед вами мои печали. - Тут он одумался и в знак доброй воли снизил голос с рева до обычного рычания. - Некогда наш мир был населен отважным народцем. Одна его часть была честной и искренней в своей добродетели, другая честной и искренней в служении злу. Не стану скрывать, друзья мои: я был и остаюсь в числе служителей зла. Но по меньшей мере мы сознавали свое назначение и вели достойную жизнь - добрые и злые, феи и бесы в равной мере. А кого нам навязывают сегодня? Я скажу, кого. Крошку Эбнера, Чарли Брауна и опоссума Пого. Сиротку Энни, Дэгвуда Бамстеда и двойняшек Боббси. Хорейшо Элджера, мистера Мэгу, фею Динь-Динь, Мики Мауса, безмозглого Хауди Дуди <В этом списке, куда вошли по преимуществу герои комиксов, обращает на себя внимание имя Хорейшо Элджера (1832-1899), родоначальника так называемой “скаутской литературы”. Элджер многократно использовал один и тот же сюжет о мальчике-рассыльном либо чистильщике ботинок, который благодаря своему трудолюбию и упорству становится миллионером. С легкой руки Хемингуэя и писателей его поколения имя Элджера стало считаться синонимом литературной пошлости.>... Президент попытался жестом остановить его. - Полагаю, вы очертили проблему с достаточной ясностью. - Ни у кого из них нет характера, - не унимался дьявол. - Ни в ком из них не чувствуется ни вкуса, ни стиля. Все они пресны, как вата. Ни по-настоящему злобных, ни по-настоящему добрых - от той доброты, что в них якобы заложена, выворачивает желудок. Спрашиваю вас со всей искренностью: мыслимо ли с таким контингентом выстроить толковую цивилизацию? - По правде сказать, - вклинился министр здравоохранения и т. |
