|
Спрашиваю вас со всей искренностью: мыслимо ли с таким контингентом выстроить толковую цивилизацию? - По правде сказать, - вклинился министр здравоохранения и т.д., - этот джентльмен - не единственный, у кого выворачивает желудок. Просто поражаюсь, чего ради мы принимаем участие в этом балагане... - Потерпите еще минуту, - произнес президент. - Я стараюсь разобраться, что к чему. Пожалуйста, проявите терпение. - Вероятно, - заявил дьявол, - вам хочется выяснить, что вы можете предпринять. - Совершенно верно, - согласился президент. - Вы можете положить конец этим глупостям. Можете остановить интервенцию крошек Эбнеров, Хауди Дуди и Мики Маусов. Можете вернуться к прямым и честным фантазиям. Можете придумать существа, исполненные настоящей злобы, и другие существа, исполненные подлинной доброты, и можете поверить в них... - Никогда во всей моей жизни, - вскричал министр сельского хозяйства, поднявшись на ноги, - я не слышал такого позорного предложения! Он предлагает контроль над мыслями! Он предлагает нам диктовать характер развлечений и зрелищ, душить художественную и литературную творческую свободу! Но даже если бы мы согласились на это, каким образом это осуществить? Можно ли представить себе такой закон или президентский указ? Пришлось бы развернуть специальную кампанию, секретную, совершенно секретную, - хотя, на мой взгляд, ее все равно не удалось бы удержать в секрете более трех дней. И даже если бы удалось, потребовались бы миллиарды долларов и годы настойчивых усилий самых хитроумных экспертов Мэдисон-авеню <На Мэдисон-авеню в Нью-Йорке расположены крупные издательства, зрелищные и рекламные агентства.> - а толку, уверен, все равно не вышло бы никакого. Нынче не средние века, которые, по-видимому, приводят этого джентльмена в такой восторг. Мы не можем заставить наш народ или другие народы мира заново поверить в дьяволов и чертей, да и в ангелов тоже. Предлагаю считать дискуссию законченной. Слово взял министр финансов. - Мой коллега, - сказал он, - принял данное происшествие чересчур серьезно. Я лично и, подозреваю, многие другие в этой комнате не в силах отнестись к услышанному даже с минимальным доверием. Принять эту смехотворную концепцию, пусть гипотетически, и обсуждать ее, по-моему, унизительно и несовместимо с нашим достоинством и общепринятыми правилами. - Слушайте! Слушайте! - возопил дьявол. - Мы сыты вашими выходками по горло, - обратился к нему директор ФБР. - Не в духе американских традиций, чтобы государственный совет выслушивал потоки оскорбительной и злобной чепухи, да еще из уст кого-то либо чего-то, кому и чему, в сущности, нет места в действительности. - Прекрасно! - взъярился дьявол. - Нет места в действительности, говорите вы? Я покажу вам, олухи, что почем. Колесо, затем электричество, а потом я вернусь и у нас, быть может, появится лучшая база для откровенных переговоров. - С этими словами он потянулся и схватил меня за руку. - Мы удаляемся!.. И мы удалились, не сомневаюсь, в клубах пламени и дурно пахнущего дыма. Так или иначе, мир опять ушел из-под ног, нас накрыл мрак, завыли ветры, а когда мрак рассеялся, мы вновь очутились на тротуаре у ограды Белого дома. - Ну что ж, парень, - заявил дьявол самодовольно, - похоже, я сказал им все, что о них думаю. Похоже, я содрал фальшивую шкуру с их напыщенных задниц. Обратил ты внимание, какие у них были рожи, когда я назвал их олухами? - Да, конечно, вы выступили блестяще, - ответил я досадливо. - Прямо-таки с изяществом бегемота. - Теперь, - он потер руки, - теперь колесо... - Откажитесь от этого, - предупредил я. |
