Ян приветливо кивнул Томасу, подошёл к матери и чмокнул в щёку, когда та подняла к нему голову. Она похлопала сына по плечу.

— Ещё позже, чем отец, — проворчала она. — Он заставляет тебя слишком много работать.

— Последний груз из Бостона прибыл поздно, и я хотел проверить счета, — сказал Ян, наливая себе хорошую порцию вина. — И не беспокойся, отец, я удвоил охрану на складе.

Эдит резко обернулась к мужу.

— Но ты сказал, что сам проверял груз, Роберт.

Ян бросил взгляд на отца.

— Он проверял, но я знал, что ты ждёшь его дома, поэтому сказал, что закончу сам.

Он опустился на стул рядом с матерью, и та ласково погладила его руку.

— Ты хороший сын, Ян.

— Мне тоже так кажется. Да, отец? — он многозначительно посмотрел на Роберта.

Роберт сосредоточился на тушёном мясе, избегая встречаться взглядом с сыном. Он снова чувствовал нарастающее раздражение. Он не сделал ничего, в чём мог бы себя упрекнуть, но его раздражало, что Ян поймал его на лжи. Парень всегда относился к нему с уважением, и Роберт гордился тем, как сын старается идти по его стопам. Правда, Яну он этого не говорил, считая, что давать сыновьям поблажки не следует.

— Надеюсь, по грузам всё сходится? — строго спросил он.

Ян замялся.

Роберт опустил кусок размоченного в подливке хлеба на полпути ото рта.

— Выкладывай, парень.

— Один лодочник по дороге из Бостона уронил за борт тюк. Он сказал, в него врезалась другая плоскодонка. За несколько недель это уже третий подобный случай. Но вчера вечером я говорил с одним человеком в таверне. Он только что вернулся с рынка, из Хорнкасла. Клянётся, что видел, будто один коробейник тащил рулон нашей ткани. Печать была срезана, но он узнал наш оттенок красителя и считает, что в воду тюк не бросали.

Лицо Роберта налилось краской.

— Наш лодочник крадёт у нас? И что же ты сделал?

Томас тоже выглядел разгневанным.

— Ты послал за бейлифом, Ян? Тот тип арестован? Уверяю тебя, Роберт, если всё подтвердится, после суда он будет болтаться на городской стене.

Ян снова наполнил кубок и тут же опять осушил, словно собираясь с силами для ответа.

— Тут речь не об одном лодочнике. Такие случаи происходят с разными людьми, разными лодками. Мы не можем арестовать всех, на реке не хватит людей для работы. Кроме того, доказать, что они крадут тюки, а не теряют, будет непросто. — Бросив взгляд на разъярённое лицо Роберта, он поспешно добавил: — Мне кажется, за этим кто-то стоит, платит им за работу. Вот этого человека нам и нужно искать. Но я найду его, отец, свяжу и передам шерифу Томасу. Обещаю.

Томас кивнул в знак одобрения.

— Парень прав, Роберт. Они, должно быть, продают кому-то товар, и как только этот человек попадёт в подземелье замка, я немедля заставлю его говорить. Покажу ему виселицу, и он живо выдаст всех сообщников. Мы их выведем на чистую воду, Роберт, не сомневайся. Я разошлю своих информаторов, чтобы прислушивались к разговорам в тавернах и на рыночных площадях. Рано или поздно они обязательно что-то разнюхают.

— Меня беспокоит, что это может случиться поздно, — ответил Роберт. — Я не могу позволить себе терять товары, пока твои шпионы рассиживаются в пивных и пропивают деньги города, надеясь что-нибудь услышать. Из-за этого воровства и королевских налогов деньги из моих сундуков утекают как песок в часах, а поскольку во Фландрии ткачи подняли бунт, компенсировать утечки непросто.

Он хлопнул кубком о стол.

— Сегодня вечером я решил вот что. Арендную плату в моих владениях надо повысить. И на этот раз, Ян, тебе меня не отговорить. Это твоё будущее, так же, как и моё, и твоей матери. Я не буду просто смотреть, как разоряют мою семью.