|
Она тихо напевала ему о Па, которого он не помнил, но она его любила, о том как они вместе были счастливы, когда впервые принесли Оззи к себе домой. Это был уже его второй Па, но он не был фальшивым и поддельным, хоть и не отцом по крови. Тот его Па был высоким и красивым, и Ма его любила, и еще он был способен на чудеса, которые вытворял из бумаги. Она говорила, что он мог в два или три изгиба создать из бумажного листа кролика, оленя или маленького человечка. Он был слишком хорош, чтобы долго жить, говорила она. Он был слишком красив для этого мира. В его глазах всегда были радость и Рождество. И это было именно Рождество, когда он умер. Люди не должны умирать на Святки, но с его добрым, хорошим Па именно это и случилось. Все говорили, что его убило электрическим током. Сильная пурга оборвала электрические провода, упавшие на него около дома, когда он возвращался домой с подарками для Оззи в руках. Всю ночь они плакали, Оззи и его Ма, пока Оззи не уснул под вой сурового ветра.
Когда тот добрый Па умер, Ма заболела. Она на глазах начала худеть, ее голос ослаб, и она уже еле шептала, чем стала больше походить на девочку, чем на женщину. И тут появился старик Слатер. Он не то, чтобы был совсем старым, но уже совсем не молодым. Он был столяром, пах опилками и древесной смолой, и казалось, что опилки были даже в его глазах, его зрачки были темными с пятнышками, похожими на опилки. Он дал Оззи свою фамилию и юридически это закрепил - Оскар Слатер. «Теперь ты – Слатер, чем можешь гордиться…» - сказал ему его новый Па. И Оззи старался гордиться именем, пока тот не начал бить его по носу или одаривать подзатыльниками. Как его новый Па превратился в такого монстра, Оззи так и не понял. Он бы и не заметил, когда этот «липовый» отец начал издеваться над ним и его Ма. А затем она умерла. В том доме на улице Бовкер. Ее маленькое и бледное тело лежало в гробу, у которого Оззи ночами стоял на коленях. По всей комнате тускло горели свечи. Он пытался плакать. Ему нужно было оплакать ее потерю, ее уход из того ужаса, которым была ее жизнь, но у него ничего не получалось, как он не старался. И теперь он еще больше ненавидел своего «поддельного Па» за то, что тот заставил его разучиться плакать. Он даже не смог уронить и слезинки за упокой своей Ма. Вместо этого потек нос. И, когда Оззи склонил голову над гробом, то в ней начались адские боли. Он поклялся отомстить чудовищу, возомнившим себя его отцом. «Когда-нибудь я убью тебя, ничтожная фальшивка», - поклялся Оззи, не только за удары по носу и избиения, а в первую очередь за то, что он сделал с Ма, заставив ее уйти из дому, чтобы жить в той самой ужасной ночлежке на улице Бовкер в доме, на который дети показывали пальцами, и в окна которого они швыряли камни. «Твой отец – бедняк, а мать – шлюха». Да, других он тоже поклялся убить – одного за другим, начиная с Булла и мисс Бол, затем Дениса О'Шиа с его рыжими волосами и острым языком, сочинявшего обидные стишки, а затем читавшего их при всех. Умник Денис О'Шиа, который любил пнуть в зад впереди идущего, а затем спокойно идти следом с невинной рожицей. Девчонки были не лучше: Фиона Финли, которая все время ходила в облаке аромата духов, в причудливом платье, в туфлях на каблуках и в нейлоновых чулках. Она все время морщила нос, когда он случайно оказывался рядом, будто он пах чем-то непристойным, и Элис Робиллард, пригласившая на вечеринку по случаю ее Дня Рождения всех одноклассников – каждого, кроме Оззи. Проживание в женском монастыре уберегло его от бедствования в городе. Где ему все время надо было избегать глаз народа, нырять в переулки, срезать углы. Он, конечно, выглядел уродливо и безлико. Он мог пнуть кота и бросался на собак прежде, чем они начинали бросаться на него. Он как можно дальше держался от людей, которые знали его по ужасному раздробленному носу, как сына грубияна и матери-шлюхи, как все говорили, кем она на самом деле не была. |
