Он закончил мыть пол и повесил швабру на крючок в конце коридора, затем он переоделся в маленькой комнате около кухни.

  «А что старик?»

  «И что старик?»

  «Он знает слишком много…»

  О, но он любил старика, не то чтобы любил, но любил все, что у него с ним было связано. Ему нравилось немного его подразнить, даже слегка поиздеваться. Как-то Оззи, гуляя в центре города, видел как кошка в переулке играла с мышью: ловила ее когтями, загнав в угол, куда-нибудь ее зашвыривала и ловила снова, опять загоняя мышь в угол. Старик был его мышью. Он играл с ним, как кошка с мышью. Но от старика также была и польза. Он рассказал ему о незнакомце в городе. Рано утром он пришел к монастырю. От него разило сильным перегаром, его трясло, и его язык вываливался, будто шелуха, отваливающаяся от обожженной кожи.

  - Незнакомец многое расспрашивал, - сказал старик.

  - О чем? – с подозрением спросил Оззи. Как много старик успел рассказать незнакомцу?

  Старик выглядел неуверенно. В его глазах появилось некоторое лукавство. Оззи понял, что тот всей правды ему не скажет.

  - Его интересовал город, - сказал старик. - Он – писатель. Из штата Массачусетс. Пишет книгу о старых курортных городах. Но затем он начал расспрашивать о… - его черные ногти скребли по грязному, ощетинившемуся лицу. – О ком-то…  кому тринадцать лет… у кого странные способности… - старик, торжествуя, посмотрел на Оззи. - …и мне стало ясно, что он имеет в виду тебя. Я стал очень осторожно это выяснять. Купив мне бутылку вина, он думал, что я ему все расскажу, но…

  Оззи сильно ударил его по челюсти.

  - И ты это выпил?

  - Да. Но я ему ничего не рассказал, - старик отшатнулся назад, ужаснувшись и уже не на шутку испугавшись. Он схватился за покрасневшую челюсть.

  - Да, конечно, ты рассказал.

  И Оззи снова ударил его по щеке, чтобы не по носу. Он не хотел пятен крови здесь на веранде монастыря, что заметила бы Сестра Анунсиата или даже поняла, что происходит.

  - Нет, Оззи, - возразил старик, плюясь через краешек рта. Его подбородок отвис, чуть ли не касаясь груди. – Он спрашивал, а я пил, затем уснув. Честно. Но мне стало ясно, что он ищет тебя…

  - Ты рассказывал ему обо мне, - продолжал Оззи, не желая больше бить старика, который выглядел донельзя жалко.

  - Ой… что с языком… - старик чуть ли не плясал от боли. Оззи увидел, что язык был в крови.

  - И что ты ему обо мне рассказал?

  - Ничего, ничего, - заскулил старик, достаточно громко, чтобы монахини, работающие на кухне, его услышали. – Я пришел тебя предупредить. Что в этом плохого?

  Он решил, что стоит поверить старику. Все-таки тот не раз выручал его, когда Оззи, уйдя из дому, не имел крова над головой, теплой одежды и воды. А теперь старик предупредил его о незнакомце в городе.

  Он велел старику, не разговаривать с этим  незнакомцем, но следовать за ним, не попадаться ему на глаза, но выяснить, где он ходил и с кем разговаривал. И чтобы, Христа ради, он не принимал у него никакой выпивки.

  - Я принесу тебе вина… вот, купи себе сам, - и Оззи вытащил пару долларов из потайного кармана штанов. - Я приду в город позже.

  На улицах была жара августовского дня. Из-под щеток уборочной машины поднимались облака пыли. Оззи искал незнакомца. Он - невидимый шел по улицам, осматривая каждого встречного. Старика он не видел. Людей было много, но все были ему знакомы хотя бы в лицо. Он обошел почти весь город и остановился у отеля «Гленвуд». Какое-то время туда никто не входил, и оттуда никто не выходил. Он зашел внутрь и остановился в вестибюле.