Тип с автоматом протянул вперед левую руку и взял у водителя мой "кольт", потом положил автомат себе под ноги и накрыл сверху коричневым ковриком. Он снова откинулся в угол, держа на колене "кольт", спокойный и расслабившийся, с сознанием собственного превосходства.

- Отлично, Луи. Теперь поехали.

5

Спокойная, ленивая езда убаюкивала, дождь мерно барабанил по крыше седана, капли стекали вниз по стеклам. Мы петляли по вьющимся улицам среди больших частных усадеб, мокрые фасады особняков прятались за темными очертаниями деревьев.

В машине витал аромат сигарет. Красноглазый спросил:

- Что Ларри тебе сказал?

- Почти ничего, - ответил я. - Что Мона удрала из города в ту самую ночь, когда об этом узнали газеты. Старик Уинслоу уже знает об этом.

- Не стоило ему слишком копаться во всей этой истории, - сказал Красноглазый. - Кишка тонка. Что еще?

- Он говорил, что в него стреляли. Хотел, чтобы я помог ему уйти из города. Но в последний момент ушел один. Не знаю, почему...

- Развязывай язык, ищейка, - угрожающе прошипел Красноглазый. - Это твое единственное спасение.

- Я сказал все, - ответил я и отвернулся, разглядывая дождевые капли на стекле.

- Кто тебе платит, этот старикашка?

- Нет. Он слишком скуп.

Красноглазый загоготал. Пистолет неожиданно начал сползать.

- Это все, что мне известно об этом О'Маре, - сказал я.

Тип за рулем повернул голову и проворчал:

- Где, ты говорил, та чертова улица?

- Вверху на Беверли Глен, идиот. Малхолланд Драйв, - прорычал Красноглазый.

Нас тряхнуло на ухабе.

- Черт возьми! Не могли законопатить канаву!

- Ничего, мы замостим ее этой вонючей ищейкой, - заявил Красноглазый, наслаждаясь собственным остроумием.

Усадьбы остались позади. С обеих сторон на склонах холмов не видно было никакой растительности, только изредка мелькали невысокие кусты.

- А ты ничего себе парень, - сказал Красноглазый. - Только скупой, как и твой старикашка. Ты что, плохо понял? Мы должны знать все, что тебе сказал Ларри, а потом решим, шлепнуть нам тебя или нет.

- Пошел к дьяволу, - ответил я. - Ты все равно не поверишь.

- А ты попробуй. Для нас это только работа. Закончим с этим и пойдем дальше.

- Ничего себе работенка...

- Ты слишком много треплешься, приятель.

- Со мной это случалось, когда ты еще ходил в школу. С тех пор мне это занятие не по душе, - сказал я.

Красноглазый снова расхохотался. В его тоне не чувствовалось угрозы.

- Насколько нам известно, ты чист перед законом. Сегодня утром ты ведь не болтал лишнего? Верно?

- Если я скажу "да" - ты сможешь пристрелить меня прямо сейчас.

- А если ты получишь кое-что на мелкие расходы и пообещаешь забыть обо всем?

- Ты же все равно не поверишь мне.

- А почему бы и нет? Это неплохая мысль. Мы выполняем одну работу и переходим к следующей. Мы - крепкая команда. А ты здесь живешь, у тебя здесь дело, авторитет, уважение. Ты мог бы "подавать" в нашей игре.

- Конечно, - ответил я. - Я мог бы "подавать".

- Мы никогда, - мягко сказал Красноглазый, - не сбиваем цены. Это мешает торговле.

Он откинулся в угол на спинку - пистолет на левом колене, рука во внутреннем кармане. Достал и развернул большой, цвета натуральной кожи, бумажник, вытащил оттуда две купюры и передвинул их по сиденью ко мне. Бумажник снова исчез в кармане.

- Тебе! - важно произнес Красноглазый. - Учти, тебе не дожить до завтра, если попытаешься удрать.

Я подобрал деньги - две кредитки по пятьсот долларов - и засунул их в куртку.

- Ладно. Как я понимаю, во второй раз мне уже так не повезет?

- Подумай об этом, легавый.

Мы приветливо оскалились друг другу - ни дать ни взять, пара славных парней, отлично ладящих между собой в этом жестком враждебном мире.