— Где ты живешь?

— В горах, сеньор.

— А зачем ты пришел в долину?

Я посмотрел на дедушку, его глаза следили за мной.

— Искать работу, сеньор.

— А дома у тебя нет работы?

Котяра моментально вмешался в разговор.

— Нет, ваша светлость, засуха...

— Я спрашиваю мальчишку, — сердито оборвал его полковник.

— Дома нечего есть, — сказал я и, по крайней мере в этот раз, не соврал.

Полковник задумался, посмотрел на дедушку, затем на меня.

— Ты знаешь этого человека?

— Да, сеньор, — ответил я. — Это дон Рафаэль, землевладелец.

— Это дон Рафаэль — предатель! — крикнул полковник.

Я молчал.

Внезапно полковник схватил меня за руку и заломил ее. Я вскрикнул от боли и согнулся.

— Он твой дед, — хрипло прошипел полковник. — Будешь отрицать эго?

Он нажал мне на руку, и я снова закричал. Голова закружилась, я почувствовал, что сейчас упаду. Полковник ударил меня по голове. Рухнув на землю, я лежал в пыли и, не в силах подняться, всхлипывал.

Голос дедушки прозвучал как будто откуда-то издалека, он был холодный и бесстрастный:

— Уже одно это должно убедить вас, полковник. Никто из тех, в ком течет моя кровь, не доставит вам радости увидеть их плачущими. Это ниже нашего достоинства.

Услышав ругательство и глухой удар, я поднял голову. Полковник отходил от дедушки, держа в руках пистолет. По щеке у дедушки текла кровь, уже залившая бороду, но губы были крепко сжаты.

Полковник повернулся к одному из солдат.

— Намочи ему ремень возле висков, — сказал он. — Давай посмотрим, может быть, солнце выжмет из него правду.

Полковник направился к террасе, а Котяра помог мне подняться. Я пошевелил рукой и, ощутив боль в плече, с трудом перевел дыхание.

Дедушка молча смотрел на меня, через некоторое время он закрыл глаза, и я почувствовал, что ему больно. Я невольно потянул к нему руку, но Котяра моментально перехватил ее и развернул меня в другую сторону. Я заметил, что полковник наблюдает с террасы за происходящим.

Мимо прошел солдат, неся в руках ведро с водой.

Зачерпнув в пригоршню воды, он плеснул дедушке на лицо. Старик стал отфыркиваться, попытался помотать головой, чтобы стряхнуть воду с глаз, но кожаный ремень вокруг головы не позволил ему сделать этого. Я чувствовал, как его палит солнце, от его беспощадных лучей белое тело дедушки уже покраснело. Я мог представить себе, как кожаный ремень сжимается вокруг его головы, я почти увидел, как он высыхает и сжимается. Дедушка открыл рот и стал жадно глотать воздух.

Позади меня раздались шаги, я оглянулся и увидел приближающегося полковника. В руке он держал высокий стакан, в котором при ходьбе позвякивали кусочки льда. Он остановился перед дедушкой, поднес к губам стакан и сделал глоток.

— Ну, дон Рафаэль, — сказал он. — Не желаете ли выпить вместе со мной ромового пунша?

Дедушка ничего не ответил, но ему хватило сил оторвать взгляд от стакана. Он провел языком по пересохшим губам.

— Одно слово, — сказал полковник. — Всего одно слово. Это все, что от вас требуется.

С огромным усилием старик отвел глаза от стакана и посмотрел полковнику прямо в глаза. И когда он заговорил, в его голосе звучало такое презрение, какого я никогда не слышал раньше.

— Подумать только, что я мог защищать вас. Да вы хуже бандитов. Их, по крайней мере, оправдывает их невежество. Но как оправдаетесь вы, представ перед Всевышним?

Стакан разлетелся, когда полковник швырнул его в колесо.