Они продолжили свой путь, и на этот раз маркиз сам правил лошадьми. Они проехали довольно большое расстояние, когда Друзилла наконец нарушила молчание:

— Ты хорошо правишь — как я и думала.

— Черт побери! — вскричал маркиз. — Меня считают отличным наездником!

— Многие себя так называют, — насмешливо проговорила Друзилла, — но это совсем не означает, что они так же, как ты, могут править лошадьми.

— Безмерно благодарен за комплимент, — саркастически заметил он.

— Я просто констатирую факт, — сказала Друзилла. — Надеюсь, мне будет позволено иметь свою собственную коляску. Кстати, я тоже довольно хорошо правлю.

— Я попробую подыскать для тебя какой-нибудь экипаж поустойчивей и самых спокойных лошадей, — ответил маркиз.

Она слабо улыбнулась, но промолчала. Почти всю дорогу они молчали, и наконец, когда часы показывали восемь утра, маркиз резко осадил лошадей перед портиком красивого особняка, расположенного в центре Керзон-стрит.

Дверь открыл лакей, выглядевший крайне удивленным.

— Ее светлость проснулась? — спросил маркиз. — Спросите маркизу, не будет ли она так любезна принять своего внука, маркиза Линча?

— Слушаюсь, милорд, конечно, милорд, — запинаясь, пробормотал лакей, совершенно ошарашенный столь ранними посетителями.

Друзилла огляделась. Огромный холл производил ошеломляющее впечатление. Две сходящиеся лестницы вели на галерею, в центре которой стоял сверкающий канделябр.

«Это дом предназначен для приемов», — подумала она. Однако она ничего не сказала маркизу, который нервно переступал с ноги на ногу, обеспокоенный предстоящим разговором. Вернулся лакей.

— Ее светлость завтракает, милорд, она будет рада, если ваша светлость присоединится к ней.

Маркиз кивнул и посмотрел на Друзиллу.

— Пошли, — сказал он, — ведь это была твоя идея.

— Да, я знаю, — проговорила Друзилла.

Они стали подниматься по очень изящной лестнице в столовую, и только сильная бледность выдавала волнение Друзиллы.

Около двери, которую распахнул перед ними лакей, Друзилла пропустила маркиза вперед.

— Вальдо, какой сюрприз! — услышала она голос, который, хоть и принадлежал очень немолодому человеку, звучал живо и энергично. — Что же произошло, раз в столь ранний час мне оказана такая честь!

В залитой утренним солнцем комнате Друзилла увидела очень старую женщину, которая сидела за круглым столом у окна. Лицо женщины было изборождено морщинами, ее седые волосы казались слишком белыми на фоне иссушенной временем кожи.

Но глаза старой маркизы светились живым огнем и были зоркими как у ястреба. Когда Вальдо склонился к руке маркизы, она обратила свои ясные глаза на Друзиллу.

— А кто это с тобой? — спросила маркиза. — По всей видимости, именно она причина твоего столь неожиданного визита?

— Так и есть, бабушка, и ты, возможно, вспомнишь ее. Ее зовут Друзилла, и она твоя внучатая племянница.

— Друзилла, дочка бедной Клементины! — вскричала маркиза. — Я часто думала, что же стало с тобой.

Маркиза протянула руку, и Друзилла, сделав реверанс, прикоснулась губами к морщинистым пальцам.

— Ты была еще малышкой, когда я в последний раз видела тебя, — проговорила маркиза. — Я сама виновата, что мы не общались все эти годы. Но твой отец был таким сложным человеком: после смерти твоей матери он ясно дал понять, что у него нет ни малейшего желания видеться со мной и вообще продолжать какие-либо отношения.

— Это правда, сударыня, — согласилась Друзилла.