Когда маркиз заехал за ней в дом вдовствующей маркизы, предварительно отправив туда лакея с запиской, в которой содержалось приглашение покататься, она заметила в его глазах неподдельное восхищение.

— Что мне надеть? — сорвался с ее губ вечный вопрос, испокон веков занимавший всех женщин мира, когда им предстояла встреча с мужчиной.

Маркиза улыбнулась.

— Ты заставила всех говорить о тебе, так поддерживай теперь этот интерес к себе!

Внезапно Друзилла упала на колени к ногам маркизы, схватила ее руку, оплетенную старческими венами, и прижала к груди.

— Чем же мне отблагодарить вас за этот вечер? — спросила она.

— Только тем, что ты будешь постоянно подкреплять достигнутый тобою успех, — ответила маркиза. — Ты наделала много шума, так не дай ему утихнуть.

Друзилла, еще минуту назад чувствующая себя несколько неуверенно, рассмеялась, поцеловала руку маркизы и вскочила.

— Вы совершенно уверены, что сегодня они будут говорить обо мне? — звонким, чистым голосом спросила она.

— Только о тебе — и больше ни о ком, — заверила ее маркиза. — Сначала они строили всякие предположения, пытались заранее выяснить, что представляет собой будущая невеста Вальдо. Теперь они знают, и если я ошибусь, сказав, что для большинства так называемых светских красавиц ты оказалась неприятным сюрпризом, то можно сказать, что я ничего не смыслю в женщинах.

— Так, значит, они ненавидят меня за то, что мне достался Вальдо? — спросила Друзилла.

— Они будут завидовать тебе и всячески пытаться уничтожить тебя, — ответила маркиза. — И существует единственный человек, который может помешать им, — ты сама.

— Значит, мне надо уцелеть! — засмеялась Друзилла. — Поэтому я еще раз спрашиваю самую мудрую на свете тетушку — что мне надеть?

Лицо маркиза лишний раз подтвердило, что выбор маркизы оказался верным. Теперь же, проезжая но дорожкам парка, когда маркиз все время раскланивался со встречавшимися им знакомыми, Друзилла замечала, как при виде ее глаза мужчин расширялись, а глаза женщин превращались в узенькие щелочки.

Почти прозрачное платье Друзиллы было довольно простым, но оно очень плотно облегало ее фигуру, что и требовала мода тех времен, введенная в Париже Жозефиной, женой Наполеона Бонапарта.

Платье из нежно-желтого муслина, который, казалось, был окрашен самим солнцем и лишний раз подчеркивал белизну ее кожи, придавая ее рыжим волосам феерический блеск, было настоящим шедевром.

Ее шляпка с высокой тульей была украшена страусовыми перьями, гармонировавшими с топазовым ожерельем, которое маркиза собственноручно сняла шеи и надела на Друзиллу. Тонкое запястье обвивал браслет из таких же сверкающих камней.

— Ты хорошо провел время в Ньюмаркете? — спросила Друзилла, прерывая молчание.

— Я потерпел неудачу на скачках, — ответил маркиз, — я проиграл все деньги. Возможно, не последнюю роль в этом сыграло мое настроение.

— Я слышала, Ньюмаркет славится медленными лошадьми и быстрыми, хваткими дамочками, — заметила Друзилла.

Эти слова так поразили маркиза, что на мгновение он потерял дар речи и отпустил вожжи.

— Друзилла! — вскричал он наконец. — Как ты можешь так выражаться!

— А разве кто-нибудь, за исключением наших лошадей, может нас услышать? — удивилась она. — Могу поспорить, что они слышали и более сильные выражения.

Губы маркиза искривила недовольная гримаса. Через некоторое время он проговорил:

— Прошу тебя следить за своей речью. Вон впереди коляска леди Джерси, я представлю тебя ей. Имей в виду: одно неосторожное слово — и тебе навсегда будет закрыт путь в Олмак. Как тебе известно, в высшем свете это означает конец всему.