— Она уже не сопротивляется, — сказал бандит, — может, в обморок упала?

— А, может, умерла? — предположил второй, в его голосе послышался испуг. — Мы довольно сильно ее швырнули. Но я ж не думал, что это баба. Я-то ждал какого-то важного мужика — как он и предупреждал.

— И я.

— Думаешь, мы ошиблись?

Наступила тишина.

— Давай спросим, — проговорил, наконец, один них. — И если нам придется стукнуть ее, я сделаю очень осторожно.

— Может, снимем мешок? — предложил второй.

— Нет, не надо. Давай узнаем, что нам делать дальше.

Друзилла поняла, что сидящий рядом с ней мужчина поднялся. Он высунулся в окно и начал переговариваться с кучером.

— Слушай, Чарли, возвращаемся к его милости!

Друзилла не шевелилась. Она вся взмокла, ей не хватало воздуха, она не могла двигаться в этом мешке, спеленавшем ее с головы до ног. О сопротивлении не могло быть и речи.

Кроме того, ее напугало слово «стукнуть», она боялась, что бандит может по ошибке попасть ей в лицо, а не по голове.

Дорога заняла всего несколько минут. Карета катила очень мягко, и Друзилла поняла, что «его милость» живет в фешенебельном квартале города.

Наконец они остановились.

— А ее с собой возьмем? — спросил мужской голос.

— Лучше пойдем и расскажем, что случилось. Не можем же мы бросить эту бабу в реку, пока не узнаем, правильно ли это.

Мужчина выбрался из кареты, и тут Друзилла услышала так хорошо знакомый голос:

— Какого черта вы вернулись? Вы должны были уже давно отделаться от него!

— Нет, сэр, дело обстоит по-другому. Вы говорили, что к карете подойдет джентльмен, а подошла дама.

— Дама? Что вы этим хотите сказать?

Друзилла слышала визгливые склочные нотки, столь характерные для Юстаса в те минуты, когда он был чем-то расстроен или разозлен.

— То, что и говорю, сэр, дама подошла к двери, только после того, как мы втащили ее внутрь, мы поняли, кто это.

— Дураки! Идиоты! Никому ничего нельзя поручить! Дайте мне посмотреть.

Друзилла услышала, как шаги приблизились карете, и поняла, что Юстас заглядывает внутрь.

— Она или в обморок упала, или померла, сэр, — ответил второй мужчина, остававшийся в карете.

— Умерла? Вы что, стукнули ее?

— Нет, сэр, просто немного помяли, когда натягивали на голову мешок.

На мгновение воцарилась тишина, и Друзилла напряженно ждала, боясь пошевелиться.

— Так бросить ее в реку? — робко спросил бандит.

— Идиоты, пустоголовые кретины! Верните ее назад! — взвизгнул Юстас. — Отвезите ее обратно! Оставьте ее на Беркли-сквер! Все решат, что на нее напали грабители.

— А как быть с джентльменом, сэр?

— Забудьте о нем, на сегодня вы достаточно поработали.

— А наши деньги?

— Деньги! О каких деньгах вы говорите? Я заплатил вам половину, как и обещал, и ни пенса больше. Вы этого не заслужили, провалив все дело.

— Мы не виноваты!

— Тем хуже, вы, подонки! Отвезите ее назад и возвращайтесь, но только пешком — я не хочу, чтобы в столь поздний час вы разъезжали в карете. Пешком, понятно?

— Да, сэр.

— А если вы не поторопитесь, вы ничего не получите. «Сапожники», безмозглые болваны! Вам нельзя доверить простейшего дела!

Послышались стук каблуков по ступенькам и звук захлопнувшейся двери. Второй бандит забрался в карету. Кучер стегнул лошадей, и Друзилла поняла, что они едут обратно.

— Он сказал, что мы «сапожники», — сказал один из них. — Давай посмотрим, нет ли у нее каких-нибудь драгоценностей?

— Не надо, оставь ее в покое, — сердито ответил другой.