Джереми — в независимости от того, думаю я о нем как о Джереми или Стоунхарте — тот же человек, который взял меня в плен. Это тот же человек, который ждал почти два десятилетия, чтобы я выросла, чтобы поймать меня и отомстить за то, что мой отец сделал с его матерью.

И даже если он утверждает, что теперь все изменилось, даже если он испытывает глубокие чувства ко мне, и даже если я начала в них верить, он по-прежнему мастер лжи, обмана, прямых манипуляций. Он является примером для отсроченного удовлетворения. Как долго он скрывался в тени, наблюдая за мной, следя за тем, как я менялась от ребенка к женщине?

Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Это неприятные мысли, которых я избегала последние недели. Почему? Потому что боюсь их?

Нет. Потому что я знаю, куда они ведут. Они ведут к негодованию и ненависти. И несмотря на все то, что было со мной, я не хочу ненавидеть Джереми. Не сейчас. На самом деле, я чувствую жалость.

Я качаю головой. Нет, в жалости тоже нет ничего хорошего. Жалость ослабляет меня гораздо больше, чем ненависть. Я не хочу ненавидеть Джереми по своим собственным эгоистичным соображениям. В основном, потому что я не хочу снова отчаиваться в том, во что превратилась моя жизнь.

Ненависть будет способствовать созданию ядовитой атмосферы. Это будет тянуть меня вниз. Меня поместили в жесткие условия? Если добавить еще и ненависть, стало бы невыносимо. Я бы не смогла насладиться тем, что предлагает Джереми.

А он много предлагает. Что если путь, который нас сблизил, был темным, извращенным и злым? Что если его причины найти меня были так неправильны? Важно то, что у нас сейчас есть, и что будет в будущем.

Но я всегда возвращаюсь к своей потребности в мести. Я пообещала себе, что уберу Джереми Стоунхарта. Я не даю пустых обещаний. И я не могу забыть. Я буду помнить все, что он сделал со мной, все время, проведенное вместе.

Может быть мы гораздо больше похожи, чем я предполагала. У меня есть свои секреты. У него есть свои. У меня есть цели, намерения. У Джереми есть свои. Мы оба заявляем о честности. Мы оба утверждаем, что говорим друг другу правду. В обоих случаях, это большая ложь.

Худшая часть или может быть лучшая — это то, что мы оба это знаем. Мы продолжаем обманывать друг друга, каждый по-своему, и не извиняемся за это. И может быть именно этот аспект наших отношений делает нас столь совместимыми.

Я откидываюсь на спинку кресла. Кривая ухмылка появляется на моем лице. Мы с Джереми совместимы, не так ли? Каким-то образом, благодаря повороту судьбы, похищенный влюбился в своего похитителя.

Это не Стокгольмский синдром. Больше нет. Не тогда, когда мне предоставлена свобода уйти и не возвращаться. У меня была возможность сбежать или пойти в полицию. У меня есть все видеозаписи того, что он сделал со мной. У меня более чем достаточно реальных, веских доказательств, чтобы засадить Джереми навсегда.

Больше это не слова вымогательницы против влиятельного бизнес-магната.

Но я, очевидно, не хочу этого. Я очевидно не хочу, чтобы Джереми ушел. Если бы я это сделала, это произошло бы сейчас.

Нет…я поворачиваю голову в сторону и смотрю в окно. Я не хочу, чтобы Джереми ушел. Я нахожу его увлекательным. Он самый интересный человек, которого я когда-либо встречала. Он разносторонняя личность, в нем сочетается так много конфликтующих личностей, и все они заключены в одну оболочку. Общим фактором, объединяющим их всех, являюсь…

Я.

Я нахожусь в центре всего этого. Не напыщенно или самонадеянно думать так. Независимо от того, кто такой Джереми, независимо от его мышления, его личная жизнь вращается вокруг меня. Он сделал это таким. Это реальность, которую он создал для себя, так же, как он создал Стоунхарт Индастриз.