На углу Петровки  был магазин женской одежды. Его прозвали "Смерть мужьям". Подруга Вера туда часто заглядывала, а потом вдруг словно ненароком сообщала:

- Кать, тебе нужен предмет?

Так Вера называла панталошки или трусики.

- О-очень приличный, беленький... и все размеры есть... Бежим?

И они мчались. Пока не расхватали. В стране неуемного дефицита нужно очень хорошо ориентироваться и быстро бегать.

Вера  удивительно легко  втерлась к Кате в доверие, завоевав и подчинив ее сумрачную и смятенную душу. И Кате даже стало казаться, что это счастье - такая подруга.

Перед очередным выходом в свет, то бишь на какой-нибудь вечер или в театр, Вера всегда просила Катю зайти за ней. И ныла, и капризничала, и умоляла...

- Что-то  я так боюсь... не знаю прямо, что надеть... Ты мне посоветуй, Котик, что выбрать, а то в прошлый раз  я, по-моему, была чучело чучелом. А сегодня как раз собирался прийти Никита... ах! - Вера поднимала светлые глазки к потолку. - Он тебе не нравится? - и ревниво смотрела в упор.

Катя улыбалась.

- Нет, не нравится. То есть не в том смысле... Он милый. Но не мой вариант.

Вера успокаивалась.

Сцена повторялась с завидным постоянством. Только менялись мужские имена.

Главным Вериным пристрастием было зеркало.

Однажды пристально оглядывая себя в очередной раз, она сказала, обращаясь к зеркалу:

- Свет мой... Неужели мне, вот такой, и придется умереть? Но это ведь невозможно...

Сидящая на тахте Катя весело подтвердила:

- Обязательно! Как в том известном анекдоте.

Подруга насупилась.

- "Обязательно...". Просто глупо... Выдумала бы что-нибудь...

Катя засмеялась.

- Да что? Я правду сказала.

- Правду... - проворчала Вера. - Вот так всегда: куда ни сунешься - всюду она, эта поганая правда! Ненавижу я ее, презираю!

Катя удивилась.

- Как это можно: ненавидеть правду?

- Да так! - в ярости закричала Вера. Катя еще никогда не видела ее такой. - Очень просто! Эта твоя правда... она всегда бьет в лицо, тычет мне туда своими чересчур чистыми ручками! Лепит какие-то идеалы и принципы, в которых я не нуждаюсь! У меня они свои, свои собственные! А у нее - другие!

- Ну, и живи по своим... - неуверенно пробормотала Катя. - Зачем так переживать?

- А я и не переживаю! - отрезала Вера. И стала обычной. - Посмотри, Котик, я прилично оделась? Все в тон? Ах, я так боюсь... Придет Ванька... А тебя часто спрашивают на улице, как пройти куда-нибудь?

Катя удивилась вопросу.

- Часто. А что?

- Да ничего особенного... Я так и думала. А меня никогда. У тебя лицо такое... Видно, что готова помочь. И всегда мнешься, как салфетка. Люди делятся на две категории: вечно сажающие на свою одежду пятна и всегда выходящие чистенькими из любой ситуации. Ты из первых.

- А ты? - резковато спросила Катя.

Вера улыбнулась.

- Да ладно тебе! Меня сегодня  в школе один гаврик спросил, почему в Англии полицейских называют "бобби".

- И что ты ответила?

- Запараллелила с русским - это лучше всего - и сослалась на жаргон. Мы ведь тоже своих называем "менты" и "мусора". Глупо, но смешно. Я давно заметила: смешное редко бывает умным. Обычно какая-нибудь чушь или сальность. Умна сатира, сарказм. Но это совсем другое.

Катя думала, что вся жизнь у Веры в кармане. И не слишком ошибалась.

Однажды Катя прочитала первокласснику Платоше сказку Даля "Старик-годовик". Потом  рассказала, что Даль написал толковый словарь русского языка, а через неделю спросила:

- Ну, кто написал толковый словарь русского языка?

- Старик-годовик! - ответил сын.