В тринадцать лет Платоша попросил на день рождения толковый словарь Даля и нес его домой торжественно и важно. А позже взялся читать и изучать энциклопедический словарь. Через полгода знал его почти наизусть. И Кате тотчас все стало ясно насчет дальнейшей сыновней судьбы. Платон мне сын, но истина... Она всегда крайне дорогая штука. И сколько уже за нее плачено-переплачено... А сколько еще придется платить?..

- Зачем тебе эта школа? - выходила из себя мать. - Ну, зачем?! Ты мне можешь это объяснить? Школа... Это маразм! Дамская кунсткамера - вот что это такое! Слишком средняя школа. И этот твой педагогический институт! И, кстати, хочу тебе напомнить твоего любимого поэта: "Умный любит учиться, а дурак - учить...".  Я прихожу к выводу, что в педагогическом НИИ ситуация - как в свое время была в Эквадоре. Там тогда стало генералов больше солдат - звание генерала раздавали налево и направо за любую мало-мальскую заслугу. Точно так же и у педагогов по части звания академиков - "генералов больше солдат". Кругом у них - одни академики. Вписал пару новых слов в исследование педагогики - и все!

Катя ничего объяснить не могла. Но школа ее приманивала давно и приманила, наконец, навсегда. Может, потому, что самой Кате повезло со школой и учителями, может, по иным причинам, но сложилось все именно так.

Где-то она вычитала насчет  этимологии слова "педагог". Оно оказалось весьма далеким от современного значения.

Если в современном русском языке "педагог" означает "учитель", то в античном мире все было совсем не так. Педагогом назывался раб, и в его обязанности входило отвести мальчика от дома до гимназии и следить, чтобы тот не шалил, не тратил силы и внимание попусту, а дошел до класса спокойно и тихо и уселся  слушать и слышать учителя.  То есть педагогом назывался вовсе не учитель, а поводырь, "дядька", присматривающий за мальцом и замолкающий, когда в классную комнату входил настоящий господин учитель.

Роль педагога была опасной. Ведь желания воспитанника и задачи, поставленные перед педагогом, могли сильно разойтись. Поэтому педагогу приходилось бывать строгим. Он следил за приготовлением уроков учеником вечером и чуть свет поднимал его с постели. Преподанное от учителя репетировалось с помощью педагога, причем он, в качестве поощрения ученика, и кричал, и грозил розгой. Это не возбранялось.

Но дети подрастали, переполнялись юными силами и начинали бунтовать против тех, перед кем смирялись еще вчера. Иногда ученики крайне зло издевались и  шутили над бедным педагогом. А если он возбуждал ненависть в своих молодых питомцах, то горе ему. Случалось, что дерзкие шалуны сажали беднягу на ковер и подбрасывали как можно выше, а сами отскакивали. Зато  педагог падал,  больно ушибался да и погибнуть мог за здорово живешь. Но педагоги были бесправны - рабы! - а потому вынужденно все прощали ученикам.

Катя окончила университет. Филфак. На экзаменах  настороженно улыбалась. Сторонилась всех. Очень боялась провалиться, опозориться, хотя отлично знала, что поступить на филфак для многих просто нереально. Родители тоже все понимали, а потому давно запаслись некой Эллой Марковной, пышной, чересчур черноволосой дамой, работавшей на факультете и обещавшей протекцию. Правда, за немалые деньги. Элла Марковна честно и хорошо натаскивала Катю и брала за академический час... Ну, эту сумму родители от Кати скрывали. Только мать полюбила цитировать один стишок, когда-то вычитанный ею в каком-то журнале:

В праведных трудах моя рука.

У руки - работа нелегка:

Движется умело взад - вперед

И берет, берет, берет, берет...

Впрочем, это риск, не стану врать.

Надо взвесить всё пред тем, как брать:

Вдруг чужая сильная рука -

За руки меня и за бока?!

Вот тоска... А все-таки пока

Движется без устали рука.