Около одиннадцати часов я вышел в сад и повозился там с делами, которые вообще-то могли бы обождать. Я обрабатывал живую изгородь ножницами и уже слегка вспотел, когда с другой стороны этой самой изгороди вынырнула Тинкер Велибс. На ней была блузка с перемежавшимися белыми и зелеными полосками, зеленые шорты до колен. На солнце ее волосы пламенели. Кожа на носу немного шелушилась, тоже от солнца, и веснушек на носу и вокруг было гораздо больше обычного. Улыбаясь не без вызова, она посматривала на меня.

— Что, бицепсы наращиваешь?

— Доброе утро.

— Я надумала тебя навестить. У нас ведь сегодня юбилей, правда же? Я посмотрел на нее непонимающе.

— Юбилей?

— Прошлое воскресенье, дурачок. Или ты был настолько готов, что ничего не помнишь? Очень лестно для меня.

— Да помню я все.

— О, благодарю! Большое спасибо.

С прошлого воскресенья прошли столетия. Тогдашнее приключение пережил совсем другой Джерри Джеймсон; я его вспомнить-то скоро не сумею.

— Ты случайно не поторопилась поделиться этой новостью с Манди? Святая невинность смотрела в ответ на меня.

— Я? Да ты что?

— Видишь ли, Манди определенно в курсе дела. Она перебралась на мою сторону изгороди и сказала:

— И ты злишься, да? Ну, может быть, я ей как-то и намекнула. Я, наверное, показалась тебе несносной, даже нахальной в тот раз? Но я поднабралась тоже, ты знаешь, а потом, я настолько сыта моим милым Чарли! И ему от этого только польза. Да-да, это так или почти так. Всю неделю я с ним была кроткой, как ягненочек. А за неделю вообще-то может столько всякого случиться, правда же? Послушай, Лоррейн еще не прислала тебе открытку с видом какого-нибудь сногсшибательного вулкана?

— Еще нет.

— Э, да тебе жарко. Почему бы тебе не пригласить меня в тенек и не угостить чем-нибудь прохладным? А где ваша садовая мебель?

— Не успел сказать Ирене, чтобы вынесла. А насчет чего-нибудь холодного — это не проблема. Кстати, где Чарли?

— У него очередной мальчишник. В клубе турнир, и он обязательно должен быть там. Сейчас, наверное, размахивает клюшкой для гольфа и счастлив. Это будет продолжаться до вечера, потом они все надерутся. Мое маленькое чудовище отправлено к бабке, то есть к моей маме, ровно в семь я должна его забрать. Вот я и решила использовать передышку и поболтать с тобой о Лоррейн. Ты все еще дуешься на меня?

— Нет, разумеется.

Мы прошли на кухню. После яркого солнца здесь показалось темно. «Как в сумерки», — подумалось мне.

— Что-нибудь большо-ое и чтобы много джина, — сказала она. — Тоник у тебя есть? Ну и прекрасно. Я достану лед.

— И все-таки какого черта ты рассказала о нас этой Манди?

— Ох, опять ты за свое. Мы же близкие подруги и обо всем рассказываем друг другу. И кроме того, я же не все ей рассказала. Так только, намекнула.

— У тебя с Лоррейн было так же? Никаких тайн?

— Боже ж ты мой, нет! Лоррейн слишком задирает нос, Чарли однажды даже не сдержался и сказал ей…

Я наливал джин в бокал и хотел уже остановиться, но она взялась за горлышко бутылки и пригнула ее. Когда бокал наполнился до половины, она сказала:

— Это мне. Я, знаешь, не поклонница тоника. Или скажем так: тоник — не моя слабость.

Когда оба коктейля были готовы, мы чокнулись и выпили. Она склонила голову набок и сказала:

— А теперь кончай разговаривать так официально со мной, Джерри.