|
Как выяснилось позднее, Салли жила строго по расписанию, причем до такой степени, что она умудрялась планировать даже страсть — не более трех раз в неделю, — хотя вслух это, конечно, никогда не проговаривалось. Разумеется, были и приятные исключения, но они казались искусственными: как будто она просчитывала, что в то редкое утро, когда ей не нужно отправляться с кем-нибудь на деловой завтрак, мы можем потратить минут десять или пятнадцать на достижение взаимного оргазма, прежде чем приступить к зарядке.
И все же я не жаловался. Потому что, если не считать редких угрызений совести насчет Люси и Кейтлин, все складывалась так, как мне бы хотелось. — У всех должны быть свои проблемы, — сказал мне мой новый друг Бобби Барра, когда я засиделся вместе с ним в ресторане (правда, то была пятница) и под воздействием момента признался ему, что меня все еще терзает вина за то, что я разрушил семью. Бобби Барра был в восторге, что я выбрал его в качестве исповедника. Ведь это означало, что мы с ним близки. А Бобби Барра нравилось думать, что он близок со мной. Потому что у меня теперь было имя, я был знаменитостью — один из немногих настоящих победителей в городе отчаянных стремлений и постоянных неудач. — Смотри на это так. Твой брак принадлежит к той части твоей жизни, когда тебе ничего не удавалось. Поэтому, естественно, тебе захотелось от него избавиться, стоило перебраться на зачарованную сторону улицы. — Наверное, ты прав, — неуверенно сказал я. — Безусловно, я прав. Новая жизнь — это новое все. Включая новых друзей, таких как Бобби Барра.
Эпизод второй
Бобби Барра был богат. Серьезно богат. Но не «мать твою, как богат». — Что ты имеешь в виду под «мать твою, как богат»? — как-то спросил я его. — Ты про положение или цифры? — Про положение я и сам догадываюсь, я про цифры. — Сто миллионов. — Так много? — Это не так много. — На мой взгляд, за глаза достаточно. — Сколько миллионов в миллиарде? — Если честно, не знаю. — Тысяча. — Тысяча миллионов — это миллиард? Выходит, миллиард — это «мать твою, как богат»? — Не просто ты сам «мать твою, как богат», но и десять поколений твоей семьи вполне обеспеченные люди. — Да, это действительно серьезно. Но если у тебя всего сто миллионов… — Ты можешь послать меня к такой-то матери, но тебе придется более тщательно выбирать аудиторию. — Ты, наверное, уже «мать твою, как богат», Бобби. — Близко к тому. — По мне, это здорово. — Может быть. Но скажу тебе, когда начинаешь общаться с по-настоящему большими ребятами, такими как Билл Гейтс, Пол Ален, Фил Флек и им подобные, сто миллионов — детские забавы. Десятая часть миллиарда. Что это для тех, кто стоит тридцать, сорок, пятьдесят миллиардов? — Карманная мелочь. — Бинго. Карманная гребаная мелочь. Даже пачкаться не стоит. Я подавил улыбку: — Ну, с точки зрения простого смертного… кому в прошлом году удалось заработать всего лишь миллион… — Ага, но и ты достигнешь большего… если позволишь мне тебе помочь. — Слушаю тебя внимательно. Советы из Бобби так и сыпались, когда речь заходила о рынке, потому что именно этим он зарабатывал себе на жизнь. Он играл на бирже. И делал это так хорошо, что сегодня, в тридцать пять лет, он был почти «мать твою, как богат». |
