Шеритра торопливо бросилась на поиски – отбрасывала прочь подушки, разворошила стопку ношеной одежды, пошевелила пальцами цветы в вазах, даже раскрыла золотой ковчежец Тота и, в смущении повторяя тихие слова извинения, ощупала, нет ли чего позади фигурки божества. Она и не думала, что ее поиски сразу увенчаются успехом в этой, первой комнате, поэтому не испытала удивления и разочарования, когда вышла оттуда с пустыми руками.

Она бесшумно скользнула во внутренние покои. Дверь туда была приоткрыта, постель стояла пустой. Мгновенно ей в нос ударил запах духов Табубы – тяжелый аромат мирры, наполняющий все кругом фимиамом и духом страстного томления. Хотя комната была совсем небольшой, у Шеритры создалось впечатление, будто благодаря продуманной расстановке всех находящихся в ней предметов объем окружающего пространства словно бы увеличился. Во всем чувствовалось свойственное хозяйке пристрастие к простоте. Шеритра вновь приступила к поискам, на этот раз тщательно обследуя каждый уголок. Она прощупала постель, провела рукой по раме кровати, изготовленной из кедрового дерева. Раскрывала ящики комода, поднимала крышки со склянок с притираниями и благовониями, забиралась в ларцы с драгоценностями. Ее поиски, тщательные, хотя и поспешные, тем не менее не дали желаемого результата. На краткий миг она замерла на месте и стала напряженно думать: «Куда бы я спрятала эту отвратительную штуку, будь я Табубой?» И Шеритра улыбнулась. Ну конечно! В новых покоях, где все уже готово, все ждет лишь последнего благословения жрецов и появления блистательной хозяйки. Туда, кроме слуг, подметавших пол, вот уже целую неделю никто не заходил. Шеритра резко развернулась и бросилась вон из дома.

Более спокойные поиски в новых покоях оказались столь же бесплодными, и Шеритра в изнеможении бросилась в кресло черного дерева, изукрашенное искусной инкрустацией. Она в отчаянии кусала губы. Шеритре было известно, что восковую куклу выбрасывают лишь после того, как жертва умрет, и что иголки никогда не вытаскивают из воска. «Да у нее может быть бесчисленное множество тайников, чтобы спрятать такую куклу, – в отчаянии думала Шеритра. – Можно выкопать ямку в саду, можно разобрать пол и устроить там потайное хранилище, можно даже притопить небольшой сверток в реке поблизости от берега».

Река. Вскрикнув от волнения, девушка вскочила на ноги. Табуба ни за что не решилась бы хранить такую куклу в доме Хаэмуаса, но есть ведь еще один дом. Дом Сисенета, где жила совсем недавно она сама и где никто, кроме хозяина, не сможет обнаружить ее тайник. Шеритра просто нутром чувствовала, что эта догадка правильна. Со всей подобающей осторожностью выбравшись из новых покоев Табубы, девушка бросилась к себе. Ее впустила Бакмут, поднеся палец к губам. Навстречу Шеритре поднялся Антеф, сидевший у изголовья постели.

– Как он? – шепотом спросила она, подходя ближе и склоняясь над Гори. Вид у него был все равно что у мертвеца. Лицо заливала восковая бледность, закрытые глаза ввалились, дыхание вырывалось из груди резкими, быстрыми толчками. Он, должно быть, почувствовал ее присутствие, потому что зашевелился, потом глаза его открылись, и он сумел разглядеть, что над ним стоит сестра. Бросив встревоженный взгляд на Антефа, девушка наклонилась над братом.

– Ты нашла куклу? – шепотом спросил он.

– Прости меня, Гори, – ответила она, – я думаю, она спрятала ее в доме на восточном берегу.