Из этого мне и следовало исходить.

Два года до следующего чемпионата мира по туйшоу мы с Дэном практически жили в спортивном зале. Иногда по вечерам шлифовали технику, отрабатывая броски, пока один из нас не оказывал сопротивления и падал на пол сотни раз, потом менялись ролями. На других тренировках шлифовали технику перемещения по рингу, а также использования инерции движения, когда соперник имеет преимущество и старается бросить вас на пол или выдавить за пределы ринга. Удивительно, как долго человек может приземляться на ноги и сохранять равновесие, если остается спокойным и твердым даже в ситуации, когда он захвачен круговоротом, выжимающим капли пота и разбрызгивающим их на расстоянии нескольких метров вокруг. И чаще мы справлялись с этой задачей, чем не справлялись. Вечер за вечером мы проводили жесткие поединки, часами находясь на ринге, сходясь в клинче, нейтрализуя атаки, стараясь использовать ошибки партнера, падая на ковер, отступая и набрасываясь на соперника вновь.

Мы с Дэном постоянно подталкивали друг друга к дальнейшему совершенствованию. Оба трудились настолько упорно, что если бы кто-то один перестал учиться новому, то был бы просто уничтожен на ринге. В последние четыре месяца тренировок перед чемпионатом мира я наконец понял, какую стратегию выберу для этого турнира — шахматисты называют ее профилактической. Допустим, по-моему, Дэн, как и Чен, более одаренный спортсмен, чем я. Несмотря на все мои тренировки, он способен на недоступные мне вещи. Поэтому, работая с Дэном, я пытался найти линию ведения боя, позволяющую нейтрализовать физическое превосходство противника. На Тайване я должен был бороться в стиле Карпова или Петросяна — тех гроссмейстеров, мастерство которых спровоцировало мой духовный кризис в конце шахматной карьеры.

В последние месяцы подготовки, вместо того чтобы пытаться выбить Дэна за пределы ринга, я стремился сломать его игру, выключить из боя, воспользовавшись самыми мелкими ошибками.

Я разработал стратегию под условным названием «Анаконда». Следовало постепенно наращивать давление на соперника, парировать его атаки, медленно вытеснять его за пределы ринга и одновременно перекрывать пути к отступлению. Поймав его на выдохе, надо было занять освободившееся пространство. Такая манера ведения боя требовала полной концентрации и умения разгадывать намерения противника. Любое агрессивное движение в поединке туйшоу рискованно. Пытаясь сделать бросок, противник сам теряет равновесие, хоть и всего на миг. И я должен этим воспользоваться. Когда бы Дэн ни пытался бросить меня на ковер, я начинал контратаку, занимал пространство и пытался мгновенно погасить его агрессию и нейтрализовать давление.

Неделя за неделей я совершенствовал свое мастерство. Можно назвать это выработкой античеновского стиля боя.

Но и Дэн атаковал все лучше и лучше. На некоторых тренировках доминировал я, подавляя все его атаки, а затем проводил собственные броски, когда он терял присутствие духа. На других он просто бурлил энергией и сметал меня с ковра. Особенно запомнился один вечер, когда Дэн атаковал, словно ягуар.

Он полностью подавил меня. Казалось, он был повсюду: сбоку, сзади, передо мной. С какой-то звериной интуицией он угадывал мои действия. Я поплелся домой, чувствуя себя полностью опустошенным. Но уже следующим вечером добился реванша.

В последние три месяца перед чемпионатом мира я записывал на видео все свои тренировки с Дэном. Затем шел домой и тщательно изучал видеозаписи. Это очень полезно по целому ряду причин. Глядя на собственные действия в записи, можно заметить ошибки или плохие привычки. Можно отшлифовать технику, разделив прием на отдельные движения и отделив эффективные действия от неэффективных. Но для меня главная цель просмотра состояла совершенно в другом.