Это несколько утрированный пример ментального программирования. Я всего лишь наблюдал и провоцировал соперника совершать выгодные мне действия. Он гораздо крупнее меня и, по всей видимости, рассчитывал на свою силу. Я слегка нажал на его запястье в исходной позиции. Ему требовалось всего лишь нейтрализовать мой нажим, но он не остановился на этом и толкнул меня в ответ. Я задел его самолюбие, и он вышел из равновесия. Затем я вошел в клинч с большим и сильным парнем и дважды толкнул его, вовсе не надеясь сдвинуть с места. Я просто хотел выдержать определенную последовательность движений. Он большой, а я маленький... Если я толкаю его, он толкает меня в ответ. Когда он второй раз противодействует моему толчку плечом, я принимаю на себя часть его веса. Я становлюсь одной из его ног. Когда я отступил после первого клинча в этом бою, он почувствовал уверенность: ведь он двигался вперед, и я был подавлен, по его мнению. Я поощрял его стремление к противодействию еще некоторое время, а затем опять вошел в клинч. На этот раз мой толчок был совсем слабым. Он не принимал решения меня толкать, это произошло рефлекторно, но сразу после моего толчка, практически до того, как он успел это сделать, я провел бросок, продиктованный его запрограммированной реакцией.

Я ушел влево, и эффект оказался таким же, как если бы я убрал его ногу, на которую он как раз переносил вес тела. А я еще придал ему ускорение коротким и сильным приемом. И он уже лежал на полу в полном недоумении. Такие ситуации в боевых искусствах случаются нередко, и каждый раз со стороны это выглядит как магия. Мой противник только что прочно стоял на ногах, и вдруг его затянула какая-то черная дыра — ведь наши последние «фигуры» не требовали большой силы и не воспринимались его сознанием.

В реальном поединке такие приемы гораздо более совершенны. Представьте себе процесс концентрации удара во времени и пространстве, описанный в главе «Маленькие круги», применительно к наблюдению и «программированию» действий соперника. В действительности происходит только то, что тыльные стороны наших запястий соприкасаются, и я прилагаю к сопернику минимально доступное для восприятия усилие. Он дает отпор, не успев даже осознать, что делает. Тем самым соперник дает мне возможность сбить себя с ног с помощью простейшего приема из двух частей, поскольку его реакция на первый этап вполне предсказуема. Я начинаю двигаться, прежде чем он успевает отреагировать. Весь прием в деталях вряд ли будет заметен со стороны, если только мои движения достаточно сконцентрированны. Вторая часть приема в глазах посторонних наблюдателей покажется первой. При малейшем движении противника я двигаюсь первым.

Давайте вспомним один из самых интересных и психологически тонких картежных фокусов, выполняемых высококлассными иллюзионистами. Фокусник со сцены приглашает кого-нибудь из зрителей подняться к нему. Когда доброволец, «подсадная утка» (обычно мужчина средних лет, по-видимому, искреннее наслаждающийся представлением), поднимается на сцену, фокусник предлагает ему понаблюдать, как он тасует колоду карт. Затем мастер ловких движений рук кладет на стол колоду из пятидесяти двух карт и просит добровольца загадать одну из них. Попробуйте представить в воображении эту сцену. Затем фокусник снимает верхнюю часть колоды, кладет остальные карты на стол и просит добровольца открыть верхнюю. Ею оказывается загаданная карта. Как это произошло? Действительно ли фокусник сумел прочесть мысли помощника и вытащить именно эту карту, а не любую другую из оставшихся пятидесяти одной? Нет, конечно.

Этот фокус основывается на тех же принципах, что и контроль намерений соперника, которым должен владеть мастер боевых искусств. Ключевую роль в нем играет тонкая манипуляция сознанием и подсознанием добровольца. Фактически сам по себе трюк совершается еще до того, как зрители видят какую-либо магию.