— Не уверена, — ответила Телдра, — но надеюсь. И сделаю все, что в моих силах.

— Хорошо, — кивнув, сказала Сетра. — Попробуем положить этому конец.

— Неужели вы думаете, что на этом все закончится? — поинтересовался я.

— Если нам повезет, то гамбит дженойнов мы выиграем.

— Что ж, меня такой поворот событий вполне устроит, — заявил я, словно мне очень хотелось стать участником сражения.

Моя левая рука безжизненно висела вдоль тела, Разрушитель Чар браслетом обвился вокруг левого запястья. Я снял его правой рукой и после немалых усилий сумел пристроить на правое запястье. Необычное ощущение. Как и то, что рядом висел кинжал Морганти. Впрочем, необычным было и то, что левая рука не хотела меня слушаться. Сегодня я просто образец экстравагантности.

— Заткнись, Лойош.

— Но я не…

— Знаю. Я нанес, как сказала бы Сетра, упреждающий удар.

— Нам больше ничего не нужно? — осведомился Маролан.

Сетра коснулась рукояти Ледяного Пламени.

— Полагаю, мы позаботились обо всем.

— У вас есть место переноса?

— Будет через несколько мгновений. Ждите. Телдра подошла ко мне. Я негромко сказал ей:

— Вы знаете, что она имела в виду, когда сказала: «Вновь стану одной из скал горы Тсер»?

— Нет, — так же тихо ответила Телдра. — Я и сама пытаюсь понять.

— Наверное, она сказала это в метафорическом смысле.

— Наверное.

Мои сомнения так и не развеялись; уверен, что Телдра тоже ни в чем не была уверена.

Телдра ловко соорудила мне повязку из темной льняной салфетки, которую умудрилась где-то найти. Теперь моя левая рука не болталась, и я проворчал слова благодарности.

— Пора, — возвестила Сетра, и мы собрались вокруг нее.

Я коснулся амулета, подаренного дедом, чтобы убедиться в том, что он все еще на месте, и вдруг сообразил, что уже довольно давно снял всю свою защиту и даже не обратил на это внимания — привычка может оказаться опасной. С другой стороны, если меня убьют дженойны, то не нужно будет тревожиться из-за джарегов. Следует находить утешение всюду, где только возможно.

Мои рассуждения прервались. Стены комнаты внезапно открылись наружу — во всяком случае, создалось именно такое впечатление, — и мы все оказались на небольшом скалистом уступе, выходящем на Малое Море Хаоса, где когда-то находился самый крупный город Империи, пока отец Алиры не сделал из Императора плачущую корову. Мне обязательно следует научить Сетру правильно оценивать силу плачущей коровы.

Я посмотрел на сырой, кипящий хаос под нами — квинтэссенцию беспорядка, умоляющего организовать его и одновременно отрицающего существование такой возможности. Кое-кто из моих спутников знал, что требуется для того, чтобы сотворить порядок из хаоса; те, кого мы ждали, тоже. Кто-то хотел использовать хаос для своих целей, другие намеревались им помешать, отсюда и смертельный конфликт. Я бы в жизни не стал связываться с этой проклятой штукой.

Древний город Драгейры когда-то стоял здесь, посреди плодородной равнины, где с гор стекало несколько рек. Горы, к западу от города, сейчас находились за моим левым плечом, но небольшая их часть торчала в виде серых уродливых скал, на одной из которых мы и стояли. Отсюда я не видел рек, а город и почти вся долина давно превратились в завихрения цветов — по большей части коричневого, зеленого и оранжевого, — кое-где темных и мрачных, в иных местах пронизанных ослепительным сиянием.

Иногда переливающаяся масса откатывала назад, и тогда становилась видна коричневая земля. Картина действительно напоминала океанский берег, если вы в состоянии представить себе океан без течений, со случайными волнами, плещущимися в двухстах футах от «берега», — эти волны обладают очаровательной особенностью: малейшее их касание не только убьет вас, но и приведет к тому, что вы мгновенно превратитесь в ничто.