А ещё одним из потрясений оказался Эль Греко. В этот раз я вдруг поняла, что даже Гойя в мадридском музее Прадо уже не произвел былого впечатления, все было подчинено Эль Греко.

–У этой картины эффект 3D – сказал муж, когда мы стояли у «Погребения графа Оргаса» в церкви сан Томе. Странно, в альбомах и книгах Эль Греко совершенно не производил такого впечатления, как «вживую». Невероятно яркие, объемные, картины, не похожие ни на одного другого художника.

Вместе с нами в Сан Томе пришли человек пять подростков, долго выгребали мелочь из карманов на билет, а потом тихонько переговаривались, обсуждая картину.

–Увы,– сказали мне потом, – не все, ох, далеко не все такие…

-Это ворота прощения грехов,– раздался вдруг голос сзади, пока я ждала мужа у стены собора,– они открываются лишь раз в год, во время праздника Тела Христова. А в остальное время – только для Папы и для Короля.

А потом молодой человек сказал:

– Зайдите в монастырь Санта Изабелла. Там в подвале мастерская, посмотрите, как делают знаменитое «Дамаскене», не массовое.

И мы зашли, и в капеллу монастыря, и в маленький дворик, а потом в подвал, где, согнувшись, сидели мастера, в чьих руках дамасская сталь превращалась в ювелирные и оружейные шедевры. Мне показали, как на стали покрывается золотыми и серебряными нитями, дали подержать в руках катушку с золотой нитью.

В маленькой галерее на стенах висели шпаги, мечи, и прочая красота, сделанная здесь же, в мастерской, и очень отличающаяся от массовой продукции в туристических магазинах на каждом углу.

В Толедо, среди средневековых улочек, я примирилась с отсутствием в Испании любимых итальянских каменных борго.. а ещё поняла, как сильно арабы и испанцы прошлись по итальянскому югу, где и городки, и улочки вот такие же – арабские и испанские.

Здесь унылые ламанчские степи сменяются камнями и скалами, среди которых проложены дороги, весело думать, что однажды вот такая каменюка свалится прямо на дорогу! Бурлит Тахо, сменяя маленькими плотинами зеркально чистую гладь.

А в двух шагах от собора на маленькой площади, спрятался Горький колодец.

Когда спустилась ночь на Толедо, погасили свет в богатом особняке, разошлись спать слуги, и только красавица Ракель, дочь хозяина, не спит. Ждет она у дверей, ведущих на балкон, своего возлюбленного Фернандо.

Как и обещал, он появится, со шпагой, в малиновом плаще, и поднимется по плющу, обвившему стену, на балкон.

Но однажды, когда с 12 ударами колокола, приблизится Фернандо к калитке в сад, пахнущий миртом и гвоздиками, появится тень с кинжалом в руке и вонзится кинжал в спину кабальеро…

С криком выбежит во двор Ракель, но поздно, на камнях двора лежит лишь окровавленное тело…

Тех пор каждую ночь спускалась Ракель во двор, собираясь, словно на свидание, и льет слезы в колодец. И однажды, бросилась она в воду, не в силах пережить своего горя.

Каменный колодец, полный горькой воды, покрыт плитой, и до сих пор стоит он посреди узкой, убегающей вниз, к реке, улочки.

Здесь вечером зажигаются многочисленные фонари, а на углах улиц висят связки сковородок, которые покачивает ветер,

быки щеголяют в шапочках тореадоров,

вокруг множество интересных балкончиков,

у витрины кошачьего магазина лежит грустный барбос

а вот здесь на балконе сядет вечером, расправляя оборки на цветастом платье, дама, и спустится вечер, и выйдет кавалер на балкон чуть выше прекрасной сеньориты.