Хозяйка нахмурилась, но, поглядев на остальных гостей, наблюдавших за происходящим с живым интересом и достаточно неодобрительно, раздосадовано поинтересовалась у Пилар:

— Вас это устроит?

Пилар чувствовала, что Рефухио, уже сидящий на вороном пританцовывающем от нетерпения жеребце, смотрит на нее. Да и добрая половина собравшиеся напряженно прислушивалась в ожидании ее ответа. Собравшись с духом, Пилар твердо ответила:

— Да, благодарю вас. Я как раз собиралась взять с собой Исабель, свою горничную, на тот случай, если мне надо будет поправить костюм. В экипаже ей будет гораздо удобней, чем на козлах рядом с кучером.

Филипп выглядел расстроенным, но не отменил свое предложение. Он явно не был в восторге, когда Рефухио, Чарро и Энрике поскакали рядом, образовав эскорт маленького экипажа.

Дорога, ведущая ко дворцу губернатора, была приятной. И проходила рядом с гаванью, в виду старой крепости Ла-Фуэрца, чью сторожевую башню венчал флюгер в форме фигуры индейской девушки — «Ла Гавана». Они проезжали мимо двух укреплений, охранявших вход в гавань, замка Морро и Ла-Пунта. Как сообщил Филипп, все эти укрепления, находящиеся за замком Морро и тянущиеся до стен города, были выстроены для того, чтобы запугать пиратов и привести в замешательство англичан. Если с первым заданием они вполне справлялись, то со вторым дело обстояло гораздо хуже. Гавана была захвачена англичанами чуть больше двадцати пяти лет назад, во время Семилетней войны, и годом позже, после окончания войны, возвращена Испании в обмен на земли Флориды.

Дворец губернатора представлял собой величественное здание в стиле барокко, радующее глаз пышностью и великолепием. Он находился в восточной части центра города, известного под названием Оружейной площади, Пласа-де-Армас. Это название было обычным в городах испанских колоний. Дворец был построен недавно, кое-где строительство еще не завершилось. Комнаты были просторны и богато украшены. Это было жилище, достойное человека, держащего в руках всю юридическую власть над обширными владениями Испании в Новом Свете.

Бал во дворце губернатора являлся событием незаурядным, ибо Марди Гра — последний день карнавала — был последним праздником радости и веселья, главной пирушкой перед долгим воздержанием поста. Низкий потолок узкого и длинного бального зала был расписан фресками на религиозные сюжеты и украшен позолотой. Застекленные створчатые двери в обоих концах зала распахнуты настежь, открывая доступ воздуху. Подвески огромных хрустальных люстр еле слышно позванивали от сквозняка. Волшебные звуки скрипок, гитар, клавикордов, флейт, барабанов и кастаньет страстно вибрировали в пространстве. Гости сверкали драгоценностями и шуршали шелками, колыхались бархат и страусиные перья. Все танцевали постоянно, повинуясь звучанию музыки. Мужчины кланялись, женщины, обмахиваясь веерами, улыбались. Взгляды сверкали в прорезях масок.

Несмотря на веселье, приличия соблюдались. Чопорные дуэньи и мамаши, мерно колыхая веерами, сидели вдоль стен, зорко следя за своими подопечными. Строгие мужья были начеку. Подобный надзор лишь усиливал страсть, делал ее более притягательной, поощрял намеки и недосказанность, прикрывая соблазн налетом благопристойности.

Пилар танцевала первый танец с сеньором Геварой.

Она догадывалась, что, исполняя долг хозяина по отношению к гостье, он надеялся сделать ее присутствие на балу более законным в глазах общества. Он был сдержан и почтителен, добросовестно следуя правилам, принятым в светском обществе. Сразу же после этого Филипп настоял, чтобы Пилар станцевала с ним кадриль. После благородного жеста его отца отказать было невозможно. К тому же именно Филипп отвез Пилар на бал. Тем не менее она сразу же пожалела о своем согласии. Он демонстративно хвастался полученной наградой. На нем был костюм конкистадора, который очень шел ему: бархатный камзол, обтягивающие штаны, нагрудник и шлем.