Двадцать минут спустя, выйдя из душа, она услышала звук приближающегося вертолета. Выглянула в окно и увидела Хавьеро, сходящего на берег с яхты. Так кто же приземлялся за его спиной?

О нет. Вэл!

За все годы работы на Нико Скарлетт ни разу не видела этих двух мужчин вместе, но Киара представила сцену в больнице как предотвращенное столкновение титанов.

Скарлетт встретила Киару на лестнице. Они уже слышали громкие голоса и поспешили на террасу.

Вэл, вместо того чтобы войти в дом, вступил в перепалку с Хавьеро посреди нижней лужайки.

- Хавьеро! - позвала Скарлетт, но ее не услышали.

Страсти накалялись, и до рукопашной оставались считанные секунды.

Братья выглядели парой волков, жаждущих крови, ни один из них, скорее всего, не уйдет невредимым.

Киара подбежала к ним, тогда как Скарлетт стояла, словно парализованная, у каменной балюстрады. Мрачное отчаяние, тяжелое, как свинец, придавило ее к месту.

Она не могла их слышать, но видела горечь и антипатию, которые пронизывали каждую клеточку их существа.

Хавьеро ненавидел этот дом. Он ненавидел находиться здесь, ненавидел своего брата и ненавидел человека, на которого она работала. Возможно, он не испытывал к ней ненависти, но, учитывая бездонный колодец горечи в нем, никогда не сможет простить ее сотрудничества с Нико, не сможет забыть о ее семье.

Он никогда не сможет ее полюбить.

Это наполнило Скарлетт таким отчаянием, что она была не в силах с ним совладать.

Вэл между тем шокировал какими-то словами Хавьеро, заставив его отступить, и повернулся, чтобы уйти. Киара схватила его за руку, но он оттолкнул ее и пошел к вертолетной площадке, оставив жену, застывшую в отчаянии с прижатыми ко рту пальцами.

Выражение страдания на ее лице в точности соответствовало разбитым надеждам Скарлетт. Она была так невыразимо печальна, так подавлена этой ужасной запутанной историей, что не могла этого вынести.

Ни на кого из них не было надежды. Ее сердце разбилось вдребезги.

Хавьеро приехал сюда с одной целью - забрать Скарлетт и своего сына.

Когда он приблизился к острову, его гнев и негодование оказались такими сильными, каких он не испытывал с юности. Эта вилла была местом, которое его заставляли навещать в детстве, и то, что его здесь ожидало, всегда вызывало у него ощущение, будто его бросили в воздушный бой.

Сначала его мать дула ему в уши о неполноценности Вэла, убеждая не доверять единокровному брату, требовала: «Будь добр к своему отцу», пока еще сначала была уверена, что достаточно подольститься к Нико, чтобы вычеркнуть из его жизни самозванца и заставить признать Хавьеро единственным законным наследником.

Эвелина точно так же вела себя с Вэлом. Женщины смотрели друг на друга с ненавистью и подозрительностью, стремясь остаться с человеком, чье представление о воспитании детей заключалось в том, чтобы «закалить» их. Учитывая все обстоятельства, работа на винограднике была самой легкой частью его затеи. Зачастую это даже требовало от братьев сотрудничества, так как оба хотели закончить как можно быстрее.

Нет, по-настоящему адской частью воспитательного процесса было постоянное желание Нико проверить, кто из них сильнее, быстрее, умнее. Он требовал, чтобы сыновья сосчитали количество ящиков и бочек, которые каждый перевез, сравнивал их оценки и отправлял соревноваться, кто быстрее доплывет к бую и обратно. Он сопоставлял их даже по внешности:

- Вэл - это тот, кто хорош собой. Другой - Хавьеро.

Хавьеро было все равно, но кто, черт возьми, так обращается с собственными детьми?

Внутри у него сейчас все переворачивалось, словно ему все еще было семь, девять или одиннадцать лет. Тот факт, что Скарлетт заставляла его прийти в место, о котором у него не было ни одного приличного воспоминания, никак не мог улучшить его настроение.