Его план заключался в том, что мы должны бежать как можно с меньшим числом сопровождающих. С нами должна будет поехать мадам де Турзель, так как дети нуждаются в ее присмотре. Согласно плану Акселя, мадам де Турзель будет выдавать себя за русскую знатную даму — мадам де Корф, совершающую поездку со своими детьми, их гувернанткой и лакеем, а также с тремя женщинами-служанками, одной из которых должна быть мадам Елизавета. Я должна была быть гувернанткой — мадам Рошет. Он достал паспорт на имя мадам де Корф, и мы знали, что можем доверять мадам де Турзель, и она сыграет свою роль.

Дни быстро летели, мы все были возбуждены, даже Людовик желал как можно скорее предпринять побег. Но, как сказал Аксель, не должно произойти никаких заминок, необходимо все предусмотреть до мельчайших деталей, чтобы мы нигде не совершили ошибки. Наиболее трудный этап — выбраться из Парижа. Это особо опасно. Аксель сам собирался занять место кучера на большой дорожной карете. Все зависит от того, говорил он, насколько далеко мы сможем отъехать от Парижа, прежде чем обнаружат наше бегство.

Граф Прованский, который должен был бежать с нами, считал, что карета слишком роскошная и может привлечь к себе внимание, но Аксель напомнил ему, что нам предстоит проехать в ней много миль. Это будет нелегкая поездка, и королева не сможет провести много часов в неблагоустроенном экипаже.

Граф Прованский пожал плечами и заявил, что он сам позаботится об удобствах для жены и себя, и решил ехать в самой захудалой карете, которую только сможет найти.

Тем временем Людовик выдвинул условие. Аксель, естественно, хотел доставить нас к границе, но король сказал, что он должен будет ехать с нами только до первой остановки, до Бонди.

Аксель пришел в уныние. Ведь это его план, он за него отвечает. Но как он может отвечать, если должен покинуть нас в Бонди! Но Людовик был непреклонен. Хотелось бы мне знать, не сравнивал ли он себя с Акселем и не начинал ли понимать, почему я любила этого человека так, как никогда никого не любила. Не могу поверить, что Людовик испытывал чувство ревности; я знаю, что он по-своему любил меня, но это была привязанность без страсти. И все же он оставался непреклонным и не соглашался позволить Акселю ехать с нами после Бонди. Поэтому нам ничего не оставалось, как принять его решение. Мы назначили побег на девятое июня.

Я была поглощена подготовкой. Со мной оставалась мадам Кампан, она знала об этом плане, я полностью ей доверяла. Я сказала, что, когда мы прибудем в Монмеди, я больше не буду выступать в роли гувернантки, а вновь стану королевой. Но как мне взять с собой все, что может потребоваться? Мадам Кампан должна все подготовить для меня, заказать сорочки и платья. Ей также предстояло сделать покупки для моего сына и дочери. У нее был собственный сын, и я сказала ей, что с него можно снять мерку для дофина.

Я знала, что мадам Кампан выполнит распоряжения, хотя, если судить по выражению ее лица, она была против заказов на всю эту одежду. Она всегда была откровенной и поэтому сказала:

— Мадам, королева Франции найдет платья и белье везде, куда она приезжает. Подобные закупки могут привлечь внимание, чего нам стоило бы избежать.

Я была легкомысленной и такой же беспечной, как прежде, поэтому я улыбнулась, глядя на нее. Но она выглядела обеспокоенной.

Я рассказала ей о большом дорожном экипаже, не в силах удержаться, чтобы не похвастаться — ведь Аксель сделал его по своему плану.

— Он окрашен в зеленый и желтые цвета, — сказала я, — и обит утрехтским бархатом.

— Мадам, — ответила она, — подобный экипаж никогда не пройдет незамеченным.

Она добавила, даже несколько резко и не стараясь этого скрыть, что подобная дорожная карета очень отличается от той, в которой обычно совершают поездки господа.