Атрибуты папской власти еще не испортили Пьетро Лукчези, но явное неповиновение, проявившееся в словах кардинала, всколыхнуло его гнев. Он заставил себя говорить спокойно, однако человек, сидевший по другую сторону стола, прекрасно понял, какие чувства и какой смысл были вложены в негромко прозвучавший ответ:

– Уверяю вас, Марко, тем, кто желает провозгласить святым Пия, придется перенести надежды на следующий конклав.

Длинный и тонкий паучий палец кардинала пробежал по ободку кофейной чашки и замер на краю, как изготовленное к бою копье. После затянувшегося молчания Бриндизи прочистил горло и сказал:

– Поляк много раз приносил извинения за отдельные прегрешения сыновей и дочерей церкви. Приносили эти извинения и другие прелаты. Некоторые, как, например, наши братья во Франции, ушли по этому пути намного дальше, чем мне хотелось бы. Но евреи и их друзья в средствах массовой информации не успокоятся, пока мы не признаем, что были не правы, что не прав был его святейшество папа римский Пий Двенадцатый. Они не понимают – а вы, ваше святейшество, похоже, забываете, – что церковь, как воплощение Христа на земле, не может быть неправой. Церковь и есть сама правда. Если признать, что церковь или папа римский ошибаются… – Он оставил предложение недосказанным, потом добавил: – С вашей стороны было бы большой ошибкой выдвигать вышеупомянутую инициативу. Серьезной ошибкой.

– В этих стенах, Марко, слово «ошибка» имеет очень большой вес. Оно некорректно. Уверен, вы вовсе не вознамерились обвинить меня в том, что я ошибаюсь.

– У меня нет желания заниматься анализом своих слов, ваше святейшество.

– А что, если хранящиеся в секретных архивах документы расскажут иную историю?

– Такие документы должны оставаться там, где находятся сейчас.

– Я единственный человек, в чьей власти открыть документы секретных архивов, и я принял решение сделать это.

Пальцы кардинала поглаживали золотой наперсный крест.

– Когда вы намерены выступить с этой… инициативой?

– На следующей неделе.

– Где?

– За рекой. В Большой синагоге.

– Об этом не может быть и речи! Курии не хватит времени, чтобы подготовиться к столь ответственному шагу!

– Мне семьдесят два года. У меня нет времени ждать, пока чиновники все как следует подготовят. Боюсь, именно таким вот образом и тормозятся все дела. С раввином мы уже поговорили. На следующей неделе я отправляюсь в гетто при поддержке курии или без таковой. И, если уж на то пошло, при или без поддержки государственного секретаря. Как говорится, ваше преосвященство, истина делает нас свободными.

– И вы, папа-бродяжка из Венето, претендуете на знание истины.

– Истину, Марко, знает только Бог, но Фома Аквинский писал о культивируемом невежестве, ignorantia affectata. О намеренном неведении, цель которого – уберечь себя от вреда. Пришло время избавиться от ignorantia affectata. Спаситель сказал, что Он – свет мира, а мы здесь, в Ватикане, живем во мраке. Я намерен включить свет.

– Может быть, память играет со мной злую шутку, ваше святейшество, но, если не ошибаюсь, на последнем конклаве мы избрали папу-католика.

– Не ошибаетесь, ваше преосвященство. Но не только католика, а и человека.

– Если бы не я, вы до сих пор носили бы красное.

– Пап выбирает Святой Дух. Мы всего лишь опускаем бюллетени.

– Еще один пример вашей потрясающей наивности.

– Вы будете со мной на следующей неделе в Трастевере?

– Полагаю, на следующей неделе я слягу от гриппа.