— Но чем могу помочь я? — удивилась Френсис.

Клаус улыбнулся, в его глазах отразился свет костра.

— Единственное, перед чем Элспит никогда не сможет устоять, — это вызов. Она убеждена, что смелость и самостоятельность — это главные достоинства и высшие ценности, но я надеюсь, она однажды поймет, что от жены альпиниста требуется гораздо больше отваги, чем от хозяйки кофейной плантации!

— Ой ли? — с сомнением произнесла Френсис.

— Я тоже сомневаюсь, — честно признался Клаус. — Но она может в это поверить, если об этом ей скажет другая женщина.

Френсис согласилась сделать все, что в ее силах, чтобы защитить интересы барона. И согласилась не без задней мысли — ведь Элспит в роли жены Клауса нравилась ей куда больше, чем Элспит незамужняя. Этот мотив даже она сама определила как низкий и подлый. Но ей не пришлось идти на компромисс со своей совестью, поскольку весь остаток вечера Марк хвостом ходил за сестрой, а сама Френсис, главная распорядительница торжества, была слишком занята распределением своего времени и внимания между знатными людьми Нгуи.

— Это хорошо очень, очень хорошо, что теперь у нас появилась леди доктор, — торжественно сообщил ей мистер Бибоко. — Мы не любим, когда наши женщины идут на прием к мужчине. А для нас, мужчин, это не имеет значения.

Френсис пожалела, что этих слов не услышал Саймон, иначе он проявил бы больше уважения к ее профессиональным качествам. Но он весело хлопал по ладоням мужчин и пил pombe, аккуратно принимая чашу от каждой негритянки. Наобщавшись с жителями Нгуи, Саймон подхватил Френсис под локоть и отвел в сторонку.

— Теперь, наконец, я могу поговорить с тобой!

— Я занята, — заявила Френсис.

— Неужели не выкроишь минутку для человека, который завтра уезжает в логово диких зверей? — усмехнулся Саймон. — Или ты обиделась, потому что не хочешь со мной расставаться? Послушай, Френ, я не уехал бы, если бы не служебный долг!

Она кивнула. Ей ни о чем не хотелось думать, голова болела, колени подгибались, хотя последний симптом вполне можно было объяснить тем, что Саймон держал ее за руку, как будто боялся, что она может исчезнуть в любую минуту.

— Я хочу напомнить тебе о Найроби, — начал он. — Тогда, увидев тебя, я подумал…

— Нет, только не это! — запротестовала девушка.

— Почему?

— Потому что я предпочитаю не вспоминать о Найроби! Я… я не очень хорошо там себя вела…

Саймон еще крепче сжал ее руку но, когда он заговорил, голос его был на удивление ласков:

— Милая, не говори чепухи!

— Но это правда, Саймон! Ты мог подумать… Я имею в виду… Я открыла дверь, но ты уже ушел!

— Я знаю, — кивнул он. — Если бы тебя не окружала такая неприступная стена невинности и наивности, я бы вернулся…

— Саймон!

— Но я обнаружил, к своему удивлению, что не могу воспользоваться ни хитростью, ни силой. И за это я слишком сильно тебя полюбил. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

— Но разговоры не помогут!

— Если хочешь, мы попробуем поцеловаться!

— Нет! Я хочу только одного: чтобы ты оставил меня в покое! Я… я думаю, мне лучше вернуться на вечеринку. — Гудение в голове почти оглушало ее.

— Но рано или поздно нам придётся выяснить отношения!

Френсис не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы ответить ему. Бросая время от времени взгляд на часы, она думала только о том, когда же гости разойдутся и она сможет наконец уйти домой.