— Очень похвально, — пробормотал Саймон. — Авель, — бросил он африканцу, — это mama Уитни.

— Mama daktari, — с улыбкой закивал тот.

— «Mama» — это то же самое, что «memsahib», а всё вместе — «госпожа врач», — пояснил Саймон, как-то странно взглянув на девушку. — Авель везде меня сопровождает. У него есть брат-близнец по имени Каин…

— И Авель все еще жив? — не удержалась Френсис от улыбки.

Африканец захохотал.

— Очень сильно жив, — произнес он на ломаном английском глубоким музыкальным голосом. — Каин никого не убивает. Он боится животных.

Саймон сказал ему что-то на беглом суахили, африканец кивнул и обратился к Френсис:

— Каин будет вашим слугой. Я скажу ему, что так велел daktari.

— Но мне не нужен слуга! — запротестовала Френсис. — Я привыкла сама за собой ухаживать…

— В Нгуи у тебя не будет на это времени, — сказал Саймон. — Каин отлично тебе подойдет. Авель все устроит, да? — Он с улыбкой обернулся к африканцу, сидевшему позади.

— Каин будет хорошо работать, — заявил тот с такой решимостью, что Френсис почувствовала жалость к его брату.

— Но… — начала было она.

— Полагаю, тебе известно, что в госпитале ты будешь управляться одна? — прервал ее Саймон. — В помощниках у тебя только один санитар. У тебя просто не останется на домашние заботы ни сил ни времени. — И он закрепил договоренность с Авелем: Каин будет работать на mama daktari, переводить ей и вообще делать все, что потребуется. Авель только кивал. Потом он привалился к чемоданам, закрыл глаза и мгновенно погрузился в сон.

Френсис же совсем не хотелось спать. Она с интересом разглядывала мелькавший за окном машины пейзаж. Вскоре они въехали в город Арушу, миновали здание, приютившее офисы Восточноафриканского общего рынка, несколько магазинов, которыми владели индусы, базарную площадь, где женщины-масаи в ярких пестрых одеждах сидели группками возле своих товаров, торгуя и сплетничая прямо под палящим солнцем.

Дальше путь лежал по плоской саванне. Вдали тянулись к небу склоны Килиманджаро, вершина ее скрывалась в белоснежных облаках. Почва становилась все беднее, хижины попадались все реже. На смену обширным полям маиса и пастбищам пришли большие пространства выжженной огнем земли — крестьяне таким образом расчищали место для новой поросли, которая взойдет после сезона дождей.

Свернув с главной дороги, машина двинулась дальше, к озеру Маньяра. Долгая засуха выжала из земли последние капли влаги, и огромное облако пыли поднималось над «лендровером»; пыль въедалась в одежду, покрывала рыжим налетом сиденья, приборный щиток и багаж, парила в воздухе, не давая разглядеть ничего вокруг.

Один раз большая компания страусов до смешного согласованно и величаво прошествовала на мускулистых ногах через дорогу, не замечая препятствий, — Саймону даже пришлось притормозить.

— Что собой представляет Нгуи? — спросила Френсис, больше для того, чтобы не уснуть, чем из желания поддержать разговор. Жара непривычно усыпляюще подействовала на нее, а в сочетании с шорохом шин, быстро бегущих по пыльной дороге, сонливость казалась почти неодолимой.

— Что ты хочешь узнать?

— Всё. Я почти ничего о нем не знаю, за исключением того, что там есть госпиталь и школа. Я даже не подозревала, что у них свой ветеринар!

— Ну, я там бываю не часто.