Появление краснозвездной авиации вызвало легкую панику, четкие линии вражеских колонн смешались, но бомбы с неба не посыпались, и немцы успокоились. Передовые подразделения перестраивались из походного порядка в боевой, готовясь атаковать опорные пункты, канониры расчехляли свои орудия. Небольшие подразделения двинулись влево и вправо, некоторые приблизились к лесу — в любой момент засада могла быть обнаружена.

— Красную ракету! — скомандовал генерал.

Разом заговорили сотни замаскированных среди деревьев танков и пушек. Далеко не каждый выстрел достигал цели, но при точном попадании тяжелые снаряды вдребезги разбивали панцеркампфвагены типов IIIJ и IVF, а также штурмовые пушки StuG III и бронетранспортеры. Ближняя к лесу левая колонна была выкошена в первые же минуты канонады, но дым горящих машин затянул обзор, мешая прицелиться.

Такого погрома Ходынцев не видел даже в августе прошлого года, когда сводный отряд его дивизии разгромил ударом во фланг рвавшуюся к Витебску колонну и продвинулся на десяток километров, расстреливая все, что движется и разбегается. Впрочем, тогда у него были только старые «тридцатьчетверки», лишь один батальон успел получить «Т-34-85». Сегодня все поле было усеяно горящими вражескими машинами. До смерти не терпелось бросить в атаку двести своих танков и перемолотить оставшихся немцев залпами в упор. Однако генерал сдержался, лишь обзванивал командиров частей, требуя продолжать огонь с места.

Немцы попытались контратаковать, развернув к лесу полсотни танков, дюжину самоходок и почти тысячу пехотинцев. Волна контратаки приблизилась к стене деревьев на четыреста метров, после чего откатилась, оставив сгоревшими половину машин. Любо-дорого было видеть, как растет гора опаленного железа.

Отступив с тяжелыми потерями, враг открыл по лесу неприцельный огонь из пушек и гаубиц. Снаряды разрывались беспорядочно, однако некоторые падали рядом с машинами. Вдобавок ветер нагнал грозовые тучи, хлынул дождь, испортивший видимость. Огонь с места потерял эффективность. Как бы угадав настроение комдива, «однофамилец» связался по радио, поинтересовавшись:

— Что предложишь, генерал?

— Атаковать надо!

— Верно, самое время. Только имей в виду, что соседи тоже начали нажимать.

Слова представителя Ставки могли означать лишь одно: переходят в наступление полк Савчука и ударная группа дунаевского корпуса. На такой случай были согласованы сигналы и полосы продвижения, чтобы в суматохе по своим не ударить.

По приказу комдива «Т-39» и «Т-34», покинув лесные укрытия, поползли в атаку. Слабенькие снаряды немецких танковых пушек бессильно скользили по лобовой броне башен и корпусов. Все-таки целый дециметр закаленной стали — враг мог пробить такую защиту разве что с трехсот метров, но подпускать панцеркампфвагены на такую дистанцию никто не собирался. Некоторую опасность представляли только крупнокалиберные полевые орудия, которых следовало расстреливать в первую очередь — не зря же все экипажи на тренировках отрабатывали задачу «Обнаружение и уничтожение артиллерии на поле боя».

Стреляя с коротких остановок, украшенные красными звездами танки миновали скопления горящих вражеских машин и продолжили движение. В прицелах и приборах наблюдения танкисты видели метавшихся немцев и брошенную технику. Противник поспешно отходил на запад, где тоже гремели пушки, а вдалеке поднималась стена жирного черного дыма — словно нефть горела.

Согласно диспозиции полк Савчука расположился в пяти километрах к северо-западу, прикрывая дивизию Савчука с фланга и тыла.