Изыскания Смонни тоже вскоре увенчались успехом: она обнаружила Эустаса Чилка, работающего автобусным оператором в Семи Городах в мире Джона Престона. Как можно быстрее она нашла возможность ему представиться и наняла его в качестве управляющего «Тенистой Долины». Она даже решила выйти за него замуж, но Чилк вежливо отклонил такую честь, Смонни обиделась и сняла Чилка с должности. Намур же решительно забрал его на Араминту.

«Смонни и Намур — удивительная пара, — писал Флоресте. — Несмотря на то, что Намур хочет казаться человеком культуры, на самом деле он всего лишь сильная личность со множеством странных навыков. Он умеет заставлять свое тело подчиняться стали своей души. Подумайте! Он играл роль пылкого любовника одновременно Смонетты и Спанчетты, и ни одна ничего не заподозрила! Намур! Я приветствую твою несгибаемую отчаянную храбрость!

Мне осталось так мало времени! Если бы я остался жив, то непременно создал бы героический балет для трех солистов, представляющих Смонни, Намура и Спанчетту. Ах, мои солисты! Я так и вижу все движения, все па: они кружатся, гнутся и летают под грозной дланью Судьбы! Внутренним слухом я слышу и музыку, она воистину отрадна, а костюмы и просто сногсшибательны! Танец продолжается! Трое плетут свои заговоры и тщательно подготавливают каждый шаг. Я так и вижу их, они сплетаются в круги и распадаются, как атомы, они крадутся и воспаряют каждый в своем, только ему свойственном стиле. Но как решить финал?

Впрочем, все это ерунда! К чему теперь напрягать мой бедный ум такими вопросами? Меня не будет в зале, меня не будет за кулисами!»

И снова Бодвин Вук сделал паузу.

— Может быть, нам стоило позволить Флоресте закончить свой последний спектакль? Выглядит просто обворожительно!

— А по-моему — нудно, — ответил Глауен.

— Ты еще слишком молод — или слишком практичен для такого. Ход мысли Флоресте действительно интригует своей тонкостью.

— Он немало потрудился над собой и письмом, этого не отнять.

— Ага! Значит, и ты согласен! Впрочем, это действительно его завещание, оправдание минувшей жизни. И то, что ты слышишь отнюдь не фривольность, а пелена горького страдания. — Бодвин вернулся к письму. — Читаю снова. Может быть, теперь он все-таки соблаговолит сообщить хотя бы пару фактов.

И действительно тон Флоресте стал немного ровнее. Перед возвращением Глауена на Араминту Флоресте посетил Йиптон, чтобы обговорить очередной тур гастролей. Остров Турбен больше для этого не годился, надо было выбирать более подходящее место. В разговоре с Титусом Помпо, у которого развязался язык от излишней выпивки, он узнал, что за дело взялась Смонни. Она поймала Шарда Клаттука, конфисковала его флаер, а самого посадила в тюрьму. При этих словах Помпо печально покачал головой. Шард дорого заплатит за свою надменность, причинившую бедной Смонни столько горя! А что касается флаера, то он частично пойдет в уплату за флаеры, уничтоженные в ходе очередного рейса Бюро «Б». Отхлебнув из бокала еще, Помпо подтвердил, что этот флаер не последний, будут и другие.

— Это мы еще посмотрим! — воскликнул при этих словах Вук. — «Шарда запихнули в самую странную из всех тюрем; в ней наружная сторона казалась внутренней, а внутренняя — наружной. Заключенные всегда имели свободу попытаться предпринять побег, если им того вдруг захочется».

На этом месте Вук прервал чтение и освежил пересохший рот парой глотков эля.

— Что за странная тюрьма, — удивился Глауен. — И где она находится?

— Давай не будем торопиться. У Флоресте, конечно, с головой не все в порядке, но я думаю, что такую важную деталь он не упустит.

Чтение началось снова. И действительно почти сразу же Флоресте указал местонахождение страной тюрьмы — она располагалась на умершем вулкане Шатторак в самом центре Эссе.