— Хм. Ну да. Но сначала дело, то есть Шатторак. Мы поговорим об этом в свое время. — Вук взял письмо. — Я прочту его еще раз.

Глауен не возражал и уехал из нового агентства обратно домой как можно быстрее. Он снова вошел через центральный подъезд, где сбоку находились две небольшие комнатки, занятые Аларайоном, также исключенным из клана Клаттуков, главным дворецким, который заодно присматривал и за всеми входящими. Кроме того, в его обязанности входила доставка почты, сортировка посылок, писем и внутренних меморандумов и их разноска по всем апартаментам.

Глауен потянул за колокольчик, и Аларайон вышел из своего жилища. Это был седовласый, тощий и сгорбленный старик, чье тщеславие, казалось, заключалось лишь в том, чтобы выглядеть этаким милым козликом.

— Добрый вечер, Глауен. Чем могу вам помочь в этот прекрасный вечер?

— Вы можете просветить меня относительно некоторых писем, которые должны были приходить мне со Старой Земли.

— Я могу сообщить вам только то, что мне известно. Вы ведь не ждете, что я начну сейчас сочинять сказки о несуществующих посылках и посланиях, написанных на золотых скрижалях, врученных мне архангелом Серсимантесом?

— Вас надо понимать так, что ничего подобного не приходило?

Аларайон глянул через плечо на столик, где лежала почта.

— Да, Глауен. Ничего не приходило.

— Как вы знаете, меня не было на станции несколько месяцев. За это время я должен был получить уйму корреспонденции — а ее нет как нет. Может, вы все-таки вспомните, приходило ли мне что-нибудь вообще за время моего отсутствия?

— Кажется, припоминаю какие-то письма, — медленно прошамкал Аларайон. — Они были отнесены в ваши апартаменты. Да, это было уже после несчастья с Шардом. Как всегда, я опустил их в прорезь на двери. Потом туда, конечно, заходил Арлес, но он не мог выкинуть их. Письма пропали, без сомнения, каким-то другим путем.

— Без сомнения, — ответил Глауен. — Спасибо за информацию.

Тут молодой человек обнаружил, что он дьявольски голоден — и не удивительно, поскольку не ел он с самого утра. В столовой он наскоро подкрепился черным хлебом, фасолью и огурцами, и отправился к себе. Там он заставил себя сесть за телефон, но вместо живого ответа услышал скрипучий голос оператора: «Вы совершаете недозволенный звонок и не можете быть соединены с абонентом без особого разрешения».

— Я капитан Глауен Клаттук, Бюро «Б». Этого достаточно.

— Простите, капитан Клаттук, но вашей фамилии в списке нет.

— Так впишите ее туда! Свяжитесь с Бодвином Вуком, если уж вам так надо!

Прошло несколько мгновений, и голос зазвучал снова.

— Теперь вы присутствуете в списке, сэр. С кем вас соединить?

— С Арлесом Клаттуком.

Но прошло еще целых пять минут, прежде чем на экране появилось тяжелое лицо Арлеса. При виде Глауена радость на нем сменилась усмешкой.

— Чего тебе, Глауен? Что-нибудь важное? Ты звонишь из плохого места.

— Оно может стать еще хуже, Арлес, судя по тому, что происходит с моей почтой.

— С твоей почтой?

— Да, моей почтой. Ее опустили ко мне, а она исчезла. Что могло с ней случиться, а?

Голос Арлеса стал слишком звонким.

— Не помню никакой почты. Была только уйма мусора, просто помойка какая-то, когда мы вошли.

Глауен кровожадно рассмеялся.

— Если ты только посмел выкинуть мою почту, то отправишься носом долбить скалы дней этак на восемьдесят. Подумай хорошенько, Арлес!

— Нечего разговаривать со мной таким тоном! Если твоя почта была, значит, ее выкинул кто-то из прислуги и валяется она где-нибудь в коробках для мусора.