До рассвета оставалось не меньше ана.

    Она подняла голову с моего живота. Лица ее я не видел - костер уже догорел, - но голос звучал испуганно:

    -  Пожалуйста, не бей меня, господин!

    -  Можешь продолжать, - разрешил я.

    Она снова прижалась ко мне. Глаза мои уже привыкли к темноте; я видел ее спутанные за спиной руки, кожаную петлю на горле…

    -  Подожди, - приказал я.

    Она послушно приникла щекой к моему животу.

    -  Прости, господин, за то, что я потревожила твой сон. Я знаю, я не должна была делать этого. Высеки меня, если пожелаешь.

    -  Я не сержусь на тебя.

    -  Я знала, что ты можешь наказать меня, но ничего не могла с собой поделать. Я так слаба… Мои желания сильней меня.

    -  Я не сержусь, - повторил я. - Но ты не должна делать этого часто. Я сам скажу, когда и как доставить мне удовольствие.

    -  Но как же мои желания?

    -  Твои желания, - ответил я, - я удовлетворю, когда сочту нужным. И если сочту нужным.

    -  Да, господин.

    -  Для тебя совершенно естественно лежать во тьме, терзаясь одиночеством и изнывая от страсти. При этом ты не смеешь потревожить сон господина. Ведь ты - рабыня.

    -  Да, господин. Можно ли мне, хотя бы изредка, молить тебя о том, чтобы ты овладел мною?

    -  Конечно.

    Она принялась ласкать и целовать меня. Я лежал на спине, глядя в светлеющее небо и вслушиваясь в лесные шорохи.

    -  Как ты прекрасен, господин! Как ты силен! Как сладостно твое тело! Я молчал.

    -  Ты сердишься на меня, господин?

    -  Нет.

    -  Мне так нравится целовать тебя… - Она снова прижала голову к моему животу.

    -  Не останавливайся, рабыня, - велел я.

    Блондинка подняла голову и попыталась что-то сказать, но я схватил ее за волосы и снова прижал к себе. - Тебе сказано: не останавливайся…. Неплохо, - похвалил я через некоторое время.

    Она застонала.

    -  Ты уже многое умеешь.

    Она снова издала стон - тихий и жалобный.

    Не отпуская ее голову, я приподнялся и сел, затем встал на ноги. Блондинка тоже привстала с колен, всхлипывая и задыхаясь. Как дивно хороша была она сейчас, как светилась в предрассветной мгле ее маленькая белая фигурка, как прекрасны были ее связанные за спиной руки, ее хрупкая шейка, захлестнутая петлей!… Я с наслаждением вдохнул прохладный лесной воздух.

    Рабыня не сводила с меня глаз.

    -  Я люблю тебя, господин!

    Не без труда я заставил себя вспомнить, что это всего-навсего рабыня. Я лег рядом с ней, утер ей рот тыльной стороной руки и поцеловал в лоб. Затем я провалился в забытье.

    Через четверть ана она снова почувствовала мое желание.

    -  Ты силен, господин!

    -  Ты прелестна, рабыня.

    -  Ты говорил, что я могу просить тебя овладеть мною?

    -  Я и так собираюсь это сделать. Тебе незачем просить.

    -  Но я хочу! Можно?

    -  Конечно, - улыбнулся я.

    -  Умоляю тебя, господин, возьми меня! - прошептала она.