Неожиданно, пальцы на стволе шевельнулись.

Иван резко остановился.

И сразу же неподалеку послышался разговор на немецком языке.

– Проклятая работа…

– Скажи спасибо, что не надо лезть на русские пули, как эти бедолаги… – со смешком прогнусавил хриплый голос.

– Не скажи… – согласился с ним первый немец. – Но все равно работа говенная.

– Хватит болтать! – прикрикнул третий. – Начинаем с трупов, Отто, Фриц и ты, Вилли, шевелите своими толстыми задницами. И оружие не забывайте.

Петруха дернул Ивана за рукав и показал пальцем направление движения.

Ваня снова перевел взгляд на заваленный окоп.

Пальцы еще раз шевельнулись, прошелестел едва слышный стон:

– Помогите-е-ее…

– Сука… – одними губами прошептал Ваня, пошарил глазами по земле и подобрал немецкий автомат. Сдвинул затвор, убедился, что патрон в патроннике и развернулся в сторону немецких голосов.

– Идем, дулак… – якут дернул Ивана за поясной ремень. – Он все лавно усе мелтвый…

Ваня сам прекрасно понимал, что ничем не сможет помочь заваленному бронебойщику, но совесть словно взбесилась и свирепо блажила в мозгах:

– Помоги! Помоги ему!!!

«Заткнись!!! – заорал про себя Ваня. – Заткнись, мать твою! Ничем я ему помочь не смогу!»

И все-таки смог сдвинуться с места, позволив Петрухе потащить себя по траншее в противоположную сторону от немцев.

– О, смотри, Вилли, один еще живой! – глумливо хохотнул гитлеровец позади. – Живой еще. Все-таки живучие эти русские свиньи! Ты смотри, до сих пор за свое оружие держится. Может добьем его?

– Живучие, как собаки… – в тон ответил второй. – Добить? Вот еще, делать мне больше нечего. Сам сдохнет…

– Неправильно это, – в разговор вплелся совсем юный робкий голос. – Нельзя так, надо помочь ему уйти. Он же страдает…

– Так добей сам, слюнтяй! – рыкнул первый немец. – Только не вздумай патрон тратить. Вон, русская винтовка. Приткни штыком. Штыки у них острые…

Иван опять остановился. Челюсти свело судорогой, зубы заскрипели от горя, злости и ужаса.

– Ну хорошо, хорошо… – согласился молодой. – А куда тыкать? Одна рука ведь видна.

– Куда? Ну… вроде вот здесь голова…

– Сейчас…

Раздался полный страдания стон.

Немцы весело захохотали.

– У тебя руки из жопы растут, щенок.

– Давай еще разок!

– Я не могу больше, почему он не умирает?

– Еще!..

Иван выдохнул, с силой провел ладонью по лицу, развернулся и пошел по траншее за Петрухой.

Добравшись до подбитого немецкого танка, Иван и Петруха выбрались из окопов и перебежали в неглубокий овражек, заросший густой осокой.

Почувствовав, что больше не может идти, Ваня сел прямо в черную воду. Голова сильно кружилась, а колено пульсировало свирепой, тупой болью. Немного помолчав, он выдавил из себя.

– Что дальше?

– Своя идем, туда… – якут ткнул пальцем. – Но снасяла леса – туда. Леса холосо, отдыхать, кусать, потом своя идти…

Иван молча ощупал себя. Чуть выше виска уже покрылась засохшей корочкой длинная ссадина, колено сильно опухло, но по ощущениям, ничего сломано не было.

Следом он занялся снаряжением.