Но на лице ее не было и следа охвативших ее чувств. Детективы видели лишь молодую коричневокожую негритянку в нарядном, хорошо сшитом бежевом платье. Голос ее был холодным и безразличным:

— Чем могу помочь? — спросила она.

Тут лейтенант Мак-Гриви, старший из полицейских, заметил потное пятно на ее платье под мышками. Он автоматически отметил этот интересный момент себе на будущее: секретарша доктора волновалась. Эндрю Мак-Гриви вытащил бумажник с поношенной бляхой, прикрепленной на потрескавшейся искусственной коже.

— Лейтенант Мак-Гриви, девятнадцатый участок, — он указал на партнера. — Детектив Анжели. Мы из уголовного отделения.

Уголовного? На руке Кэрол непроизвольно дернулся мускул. Чик! Он убил кого-то. Он пошел на грабеж и кого-то застрелил. Он нарушил обещание и вернулся в шайку. Или может застрелили его самого? Мертв? Не это ли ей хотят сказать?

Она почувствовала, как расширяется потное пятно. Мак-Гриви смотрел ей в лицо, но она знала, что он его заметил. Такие люди, как она и Мак-Гриви, не нуждаются в словах. Они узнают друг друга с первого взгляда. Они знали друг друга сотни лет.

— Мы хотели бы повидать доктора Джада Стивенса, — сказал младший полицейский. Голос был вежливым, мягким и подходил к его наружности. Только теперь она заметила, что он принес маленький пакет, завернутый в бумагу и перевязанный бечевкой.

Она мгновенно поняла. Итак, это не из-за Чика. Или Сэма. Или «травки».

— Извините, — сказала она, еле скрывая облегчение. — У доктора Стивенса пациент.

— Это займет лишь пару минут, — сказал Мак-Гриви. — Мы хотим задать ему несколько вопросов, — он помолчал, — здесь или в полицейском управлении.

Она посмотрела на обоих озадаченно. Какого черта могло быть нужно от доктора Стивенса детективам из уголовного отделения? Что бы там ни думала полиция, доктор не мог сделать ничего плохого. Она слишком хорошо знала его. Сколько уже длится их знакомство? Четыре года. Это началось в ночном суде…

Было три часа утра. Потолочные лампы в помещении суда придавали всем присутствующим нездоровый вид. Комната старая, неухоженная, пропитанная затхлым запахом страха, который скопился здесь с годами, как слои шелушащейся краски.

Кэрол здорово не повезло — на скамье снова сидел судья Мэрфи. Перед этим же судьей она стояла здесь лишь две недели назад и отделалась тогда условным наказанием. Первое нарушение. Имелось в виду — первый раз, когда эти ублюдки поймали ее. На этот раз судья вкатит ей на полную катушку.

Разбиравшееся перед ней дело подходило к концу. Высокий, спокойный человек, стоявший перед судьей, говорил что-то о своем клиенте, толстяке в наручниках, которого с ног до головы пробирала дрожь. Она решила, что спокойный был неплохим говоруном. В нем чувствовалась какая-то непринужденность, легкость, — это заставило ее позавидовать: да, толстяку повезло. У нее же никого не было.

Мужчины отошли, и Кэрол услышала свое имя. Она встала, сдвинув колени, чтобы унять дрожь. Пристав мягко подтолкнул ее к скамье. Судебный клерк подал судье листок с обвинением. Судья Мэрфи посмотрел на Кэрол, потом на листок.

— Кэрол Робертс. Приставание на улицах, бродяжничество, владение марихуаной и сопротивление аресту.

Последнее оборачивалось дерьмом. Полицейский толкнул ее, и она лягнула его по яйцам. В конце концов, она гражданка Америки.

— Вы были здесь несколько недель назад, не так ли, Кэрол?

Она заставила свой голос прозвучать неуверенно:

— Пожалуй так, ваша честь.

— И я дал вам условный срок.

— Да, сэр.

— Сколько вам лет?

Ей следовало знать, что они спросят это.