– Если честно, я не верю в пришельцев. Но всё остальное имеет смысл и без них, а это единственное, что важно. Так что нам и правда придётся рискнуть.

– Идёт! – Она широко улыбнулась, обняла его за шею и притянула к себе. Целовалась она замечательно. (Не все так могут. Одно дело выглядеть потрясающе, и совсем другое – спроецировать и принять столько символов, сколько требуется для крайне интерактивного поцелуя.) Едва он размяк от такой взаимной демонстрации их способностей, как она оторвалась от него. – А если так, то приступить лучше всего прямо сейчас. Остальные подумают, что мы просто заперлись тут наедине. Если в ближайшие часы стрясётся что-нибудь странное, Почтарь вряд ли заподозрит нас.

Она протянула руку и схватила сияющую точку. Белые лучи кинжалами ударили между пальцев, и наступила тьма. Воздух дрогнул – она взмахнула руками в новом заклинании, прозвучали слова, искажённые и неразборчивые. Затем свет вернулся, опять став факелом, а в дальней стене открылась дверь – другая дверь.

Они пошли вверх по коридору, который тянулся всё прямо и прямо, насколько хватало света. Этого пути не существовало – по крайней мере, никто в Ковене в него бы не поверил. Замок был всего лишь логической структурой, воплощённой сенсорными подсказками так, что колдуны ходили по ней, будто по реальному зданию. Рвы и стены тоже входили в структуру, и хотя в реальности за ними стояли только переменные потенциалы в кристаллах процессоров, для столь же нереальных обитателей этого плана они были непроходимы. Эритрина и мистер Скользки могли бы просто выпасть из подземелья в реальный мир, но тогда бы они оставили за собой цепочку незакрытых процессорных ссылок. Такой уход заметили бы все в Ковене – даже Алан, даже духи. Штатная процедура выхода, представленная туннелем, означала, что Эритрина была либо настолько умной, что на самом деле вовсе не нуждалась в его помощи, либо входила в число строителей замка года четыре назад (давным-давно во тьме веков, как говорил Лаймо).

Они обернулись дикими волками, достаточно крупными, чтобы их не трогали, но всё же не слишком, чтобы казаться новичками на Ином Плане. Таких тут становилось всё больше и больше, по мере того как порталы дешевели, а средний уровень пользователей возрастал. Мистер Скользки бежал следом за Эритриной по узким тропам, всё дальше и дальше в болото, которое означало область коммерческих и правительственных данных. Порой он замечал духов и симуляторов, злобно глядящих им вслед из гнёзд по бокам тропы. Большинство были пустышками – программными модулями, созданными с единственной целью позлить или позабавить прохожих. Но некоторые сторожили настоящие информационные тайники, лазейки в чужие дела или входы в штаб-квартиры сообществ. Ковен был, наверное, самой изощрённой группой пользователей на этом плане, но далеко не единственной.

Кустарник вытянулся и сомкнулся над тропой, роняя капли им на спины. Тихие чистые озерца пришли на смену болоту по обе стороны их пути. Вода светилась собственным светом, жемчужные отблески играли на стволах водных деревьев, искрились в каплях на листьях и подушках мха. Так выглядели грандиозные базы данных правительства и крупнейших корпораций, привязанные не столько к определённым географическим точкам, сколько к самой Восточно-Западной сети, протянутой от Гонолулу до Оксфорда, чтобы балансировать нагрузку за счёт разницы в часовых поясах.

– Ещё немного, – бросила через плечо Эритрина на зверином языке-шифре, который они выбрали для этого воплощения.

В следующую минуту они юркнули в кусты, прочь с пути двоих броненосных хакеров, бесцеремонно продирающихся по тропе. Парочка шла след в след, их монстроподобные восьмицилиндровые мотоциклы с рёвом изрыгали дым и пламя. Задний держал старинную безоткатную винтовку, хромированную и изукрашенную свастиками. Под тонированными забралами мерцал багровый огонь.