Они слишком долго прожили вместе, как единое существо, и понимали друг друга без слов.

Их разделяло шага три-четыре. И Харальд первым подался вперед. Топор он держал за конец рукояти, опустив лезвие, и теперь, с размаху описав круг, со всей силы обрушил его на подставленный щит Рерика. Лезвие гулко звякнуло об умбон, но под действием силы удара – все-таки Харальд был старше, тяжелее и сильнее – Рерик упал на правое колено, держа щит над головой и почти целиком им закрывшись.

Харальд снова занес топор над головой и с силой пнул по щиту, пытаясь свалить Рерика на песок. Услышав лязг железа, он привычно разъярился и уже ни о чем не думал, кроме победы.

Рерик успел кувыркнуться через спину назад, покатился по мокрому песку, пересчитав спиной все торчащие камни и не заметив боли, и снова вскинул щит, приняв на него второй удар топора. Упершись в щит изнутри плечом, он наконец выпрямился и с силой толкнул Харальда плоскостью щита, заставляя отступить на пару шагов.

Не давая противнику опомниться, Рерик в свою очередь ударил мечом по его щиту и почти одновременно нанес собственным щитом удар тоже по щиту – и выбил из рук. Резко крутанувшись и уходя из-под удара, Рерик с разворота рубанул противника сверху вниз, пытаясь поразить в бедро. Он мог бы ударить в живот, но это могло бы сделать его убийцей, а он еще помнил, что перед ним родной брат. Харальд быстро перехватил топор в верхней части древка, под самым лезвием, и подставил древко под меч Рерика. А сам тычком ударил топором, целясь Рерику в голову. Тот успел заслониться щитом, но отступил на шаг.

И тут же снова устремился вперед, нанес несколько быстрых ударов – сверху, справа, слева. Но Харальд каждый раз успевал подставить древко топора и остался невредим.

Потом он перехватил древко второй рукой снова за нижнюю часть рукояти – значит, будет рубить сверху. Чтобы избежать удара в голову, Рерик прикрылся щитом и на миг неизбежно потерял Харальда из вида. А тот сделал шаг вперед и вместо того, чтобы рубить, зацепил топором край щита и попытался вырвать его из рук брата. Рерик удержал щит, но от рывка одна из средних досок, уже поврежденная в ходе поединка, вылетела. А на дырявый щит мигом обрушился целый град ударов – Харальд целенаправленно доламывал его. Щепки полетели во все стороны, и Рерик, понимая, что толку от этих обломков больше нет, в досаде запустил в Харальда умбоном на ручке, который один уже у него и оставался.

Харальд отступил, уклоняясь, и оба ненадолго остановились перевести дух. Тебе еще не надоело? – говорили хмурые взгляды исподлобья, которыми они обменялись. – Нет? Ну, держись.

– Что, брат, это потяжелее, чем мессы служить? – хрипло выговорил Рерик и сам едва узнал свой голос.

Харальд жадно втянул носом влажный воздух, отчего у него стал особенно свирепый вид, но ничего не ответил. И это был плохой признак – он вообще ни о чем не думал и даже его не слушал, он весь стал единым порывом – разорвать, растоптать, уничтожить. Рерик знал, что в Харальде дремлют задатки берсерка, наблюдал у него ранее это состояние. Но ни в каком страшном сне ему не могло присниться, что когда-нибудь он увидит у Харальда этот свирепый взгляд – напротив, устремленный на него самого, и топор, крепко сжатый в побелевшей руке.

Оба они теперь остались без щитов, обломанные доски и щепки валялись под ногами и усеивали всю площадку поединка. На щеке у Рерика осталась кровавая царапина – задело острой щепкой. У Харальда длинные волосы взмокли и потемнели от пота, несмотря на прохладный день.

Вдруг Харальд как-то встряхнулся, и Рерик понял, что недолгая передышка кончилась.