Такой уговор купцы не могли бы предложить морскому конунгу, который явился бы в Хейдабьюр с единственной целью пограбить, захватить добычу и уйти. Но если сыновья Хальвдана намеревались остаться в вике, если они всего лишь делили с нынешним конунгом право на сбор пошлин, то им была важна поддержка торговых гостей или хотя бы их невмешательство. И такой договор устраивал всех. Гисли Восточный со своими спутниками вернулся в Хейдабьюр, а утром Сигурд конунг обнаружил, что сопровождать его на битву готовы лишь постоянные жители вика – все приезжие торговцы, вооружившись, охраняли свои товары, но не собирались трогаться с места.

Узнав об этом, заволновались и сами даны. И Сигурд конунг поспешно подал знак выступать, опасаясь, что останется только со своей дружиной. Сам он отступать никак не мог, родовая честь толкала его на битву с кровными врагами, но сражаться против фрисландцев лишь силами своего хирда для него означало бы верную смерть.

На заре Сигурд конунг и Ульв, почти не спавшие ночью, принесли Одину жертвы и вывели свои дружины. К ним присоединился и боярин Добролют. Как ни мало ему хотелось ввязываться в драку в чужой земле, поступить иначе и отсидеться в гостях у Химмелин он не мог. Ведь он приехал сюда просить помощи, причем помощи военной. И раз уж оказалось, что родичей Мстивоя велиградского одолевают собственные враги, бодричи считали своим долгом сначала помочь им, а потом уж просить о помощи себе.

Корабли конунгов вышли первыми, за ними потянулись лангскипы знатных хёвдингов и общинные. Войско Хейдабьюра надеялось встретить врага во фьорде. Строй кораблей, связанных для прочности канатами, запрет пространство между берегами, как ворота, и взломать эти ворота нападающим будет не так легко.

Сам Сигурд конунг стоял на носу и вскоре разглядел, что все-таки опоздал. Нежданные гости уже вошли в озеро и приближались к городу. Подав знак трубачу, Сигурд оглянулся, взмахами рук приказывая ближайший кораблям выстроиться в линию. Младший брат, чей корабль шел сразу за ним, уже подтягивался и занимал место справа: мачта там была убрана, чтобы облегчить кораблю поворотливость в бою, все до одного хирдманы стояли со щитами и копьями, и железные крюки держали наготове, чтобы метнуть их в ближайший вражеский борт. С ними же на корабле находилась дружина бодричей: эти несколько робели перед непривычным для них боем на воде, но не показывали вида. Витко стоял плечом к плечу с Ульвом, и под шлемами с полумасками было не видно, что эти двое еще совсем юны.

Корабли сблизились и замедлили ход. Теперь Сигурд конунг мог рассмотреть вражеского предводителя, стоявшего на носу. Его легко было узнать по золоченой окантовке шлема, по дорогому снаряжению – кольчуге и доспехе из железных пластин на кожаной основе, наручам и поножам, которые многие северяне заимствовали у франков. Судя по богатству оружия, это прославленный и удачливый человек. За спиной вождя колыхался на высоком древке незнакомый стяг, по сторонам его стояли телохранители. Лица его под шлемом не было видно, но по осанке Сигурд угадал, что этот вождь гораздо моложе Оттара, их вчерашнего гостя, к тому же выше ростом. Скорее всего, это и был один из сыновей Хальвдана.

– Это не Хальвдана Датского стяг, я его помню, – сказал за плечом Сигурда его бывший воспитатель, Альв Волосатый, один из старых хирдманов, сражавшихся еще в дружине Сигимара Хитрого. – Тот был с волком, а на этом, гляди, два ворона.

– Кто вы и зачем пришли сюда с войском? – крикнул Сигурд, когда корабли сблизились настолько, что уже можно было говорить.