«Николай I» ушёл к Императорской гавани, где начальником Константиновского поста должен был остаться Бошняк, основавший его в прошлом году. Прежде чем стать в Императорской гавани на зимовку, «Николай I» сплавал в залив Де-Кастри, доставив груз в Александровский пост.

Было уже 8 октября, наступали холода. Команда транспорта принялась заготавливать лес для строительства казармы. Бошняк возглавил казаков, строивших домик для офицеров поста. Дней через пять неожиданно показалось у входа в гавань ещё одно судно. Это был транспорт «Иртыш» (капитан Пётр Гаврилов), вёзший с Сахалина отряд Д. Орлова и завернувший в Императорскую с повреждением рулевого управления и пробоиной в борту. Гаврилов заходил в Муравьёвский пост, но Буссе отказался принять судно на зимовку, не поделился имевшимся у него в достатке продовольствием и не взял больных с «Иртыша». Всё это было сделано вопреки приказу Невельского.

Бошняку пришлось принять «Иртыш» со всем экипажем, хотя на Константиновском посту запас продовольствия был рассчитан всего на 10—12 человек. А население поста составляло теперь девяносто...

Подготовка к зимовке завершалась, когда на горизонте появился ещё один, третий корабль. На этот раз шхуна — пароход «Восток» под командой Воина Андреевича Римского-Корсакова (брата известного композитора). К остановившейся у кромки льда шхуне направились на вельботе Бошняк, Орлов и капитаны двух уже ставших на зимовку судов. «Восток» был первым кораблём, зашедшим в ранее не известный мореплавателям залив, и первым пароходом, прошедшим проливом между Сахалином и азиатским материком, дошедшим до устья Амура.

Простояв в Императорской гавани два дня, «Восток» ушёл в Японию. С его уходом оборвалась последняя нить, связывавшая зимовщиков гавани с миром. О том, как пройдёт зима, узнают не скоро. С самого её начала пришлось иметь дело с беспощадным врагом оставшихся зимовать путешественников — цингой. Один за другим заболевали матросы команды «Иртыш», появлялись больные и среди казаков поста. Сказывался недостаток продовольствия, отсутствие свежих продуктов.

Бошняк послал Орлова в Петровское с письмами от себя и от капитанов зимующих судов: «...надобно ожидать весьма печального исхода этой зимовки, особенно относительно команды «Иртыша», которую Буссе не позаботился снабдить всем нужным...» Орлов пошёл в свой 500-километровый поход 27 ноября и только 10 января прибыл в Петровское. Невельской сразу же принял меры к организации помощи. Но тем временем на Константиновском люди умирали от цинги, как ни пытался Бошняк противостоять распространению болезни. Для получения хоть какого-то свежего мяса он организовал даже отстрел ворон. Из 90 человек работоспособными оставались лишь пятеро.

Полтора зимних месяца после наступления Нового года были особенно тяжёлыми. В иные дни хоронили по три человека. Самым трудным для обессиленных людей стало рытье могил в мёрзлой земле. Первой была могила штурмана «Иртыша» подпоручика Чудинова. Рядом с этим крестом вскоре встало ещё десять. Люди стали умирать несколько реже, когда пригрело весеннее солнце. Сошёл с пригорков снег, можно было выкапывать корни черемши. В марте, когда от Невельского прибыл олений транспорт, цинга отступила, люди постепенно стали выздоравливать. Но за зиму умерло 19 человек первых поселенцев возникшего здесь впоследствии города Советская Гавань. Сейчас на высокой сопке, у подножия которой стояли постройки Константиновского поста, возвышается памятник-часовня.