|
Конечно, при феодальном строе и сильном короле человек из народа не был волен переезжать, продавать свое имущество, менять ремесло, но хотя бы место, которое он занимал в структуре общества, не подвергалось сомнению. Его землю можно было продать только вместе с ним; он не знал ни кризисов, ни проблем со сбытом. Никто не мог законно лишить его средств к тому, чтобы самостоятельно производить продукты питания для себя и своей семьи. Он был не так хорошо защищен от судебных ошибок, как человек нашего времени, но нормандские короли постараются дать ему гарантии, да и самому его сеньору придется уважать обычаи. Разумеется, было бы наивным думать, что люди тогда были довольны своей судьбой. Человечество всегда было разделено почти поровну на оптимистов и пессимистов. Но в XII в. большинство англичан еще совершенно не представляют себе, что могут иметь другое социальное положение, нежели то, в котором пребывают. Они искренне религиозны, хотя и не упускают случая ругнуть нравы священников, и почитают помазанного и коронованного короля священной особой. Личные связи между ними и их сеньором представляются им совершенно естественными. Пока жива память о былых опасностях, о нападениях пиратов и разоренных деревнях, существование военного класса будет казаться им необходимым. Однако в XIII в. феодальная система в обществе, познавшем благодаря ей гораздо большую безопасность, начнет казаться бесполезной и обременительной. А позже, подобно всем сословным режимам, умрет — как раз из-за своего успеха.
III. Сыновья Завоевателя
1. Вильгельм правил Англией двадцать один год — эффективно и сурово, «надевая корону» трижды в году, на Рождество, Троицу и Пасху, борясь со слишком амбициозными баронами, охотясь на оленей и время от времени бывая в Нормандии, чтобы защитить свои владения от притязаний короля Франции. Как раз во время одного из таких походов, когда он вернул себе Мант, этот выдающийся человек был смертельно ранен, пропоров себе живот головкой передней луки седла, когда его конь оступился. Из-за повреждения внутренних органов он умер. Его конец был довольно патетичен. Из всех людей на свете он любил только покойную жену Матильду, да еще, быть может, хмуро и ворчливо, своего министра Ланфранка, которого рядом не оказалось. Из троих сыновей, которых он никогда не привлекал к делам правления, его любимцем был Вильгельм Руфус, или Красный, прозванный так за яркий цвет лица; именно ему он завещал корону Англии. Старшего, Роберта, он не слишком ценил, но в конце концов с сожалением оставил ему Нормандию, объявив, правда, что с таким правителем ее не ждет ничего хорошего. Третьему, Генриху, досталось всего лишь 5 тыс. марок серебра. После чего Завоеватель скончался и был погребен в церкви Святого Стефана в Кане, среди весьма посредственного окружения. Его раздувшееся тело разорвало гроб. «И тот, — говорит хронист, — кто при жизни был усыпан золотом и драгоценными каменьями, стал всего лишь тухлятиной». А три его сына уже отправились в путь, чтобы получить свои части наследства. Руфус отплыл в Англию с письмом отца к Ланфранку, и тот согласился короновать его в Вестминстере. На этот раз не было выборов, устроенных советом; бароны приняли своего короля от архиепископа. Это был признак растущего могущества Церкви. 2. Вильгельм Руфус отнюдь не был глупцом, но отличался совершенной неотесанностью — тучный, довольно дурно сложенный молодой человек, да к тому же заика. Он был язвителен, груб и ценил в этом мире только воинов. В те времена всеобщей набожности сын Завоевателя щеголял своим отвращением к священникам и с диким удовольствием богохульствовал. Когда монахи жаловались, что не могут заплатить слишком тяжелый налог, он отвечал, показывая на раки со святыми мощами: «А разве у вас нет таких сундуков из золота и серебра, набитых костями трупов?» Наибольшую радость ему доставляли пиры, которые он закатывал своим баронам на Рождество и на Пасху, а чтобы придать им еще больше великолепия, два года подряд использовал лондонских ремесленников для постройки Вестминстер-холла, который тогда сочли самым великолепным зданием королевства. |
