Не разрешив Сеяну брак со своей невесткой, Тиберий тем не менее доверил префекту претория расправу над Агриппиной и ее сыновьями. Сам же он от непосредственного участия в этом действе устранился: в 26 г. он покинул Рим и больше не возвращался в столицу, а с 27 г. большую часть времени принцепс проводил на Капреи (Капри) как бы в добровольном изгнании (вспомним, что он уже однажды удалялся на Родос, и тоже вроде как добровольно). Больше в Рим он не вернется. Ему нравилось играть роль изгнанника, несправедливо обиженного, лелеять в душе обиды. Гонители его — все и никто. Прежде в изгнание его отправило распутство супруги, теперь — неисправимая порочность всего рода людского. А тем временем по Риму ползли слухи о том, что на острове вдали от людских глаз Тиберий предается любострастию. Будто его рабы за деньги или угрозами заставляли юношей отправляться на остров, чтобы служить забавой старику. Или вовсе похищали мальчиков из добропорядочных семей.

С отъездом Тиберия роль Сеяна возросла. Сеян прежде всего нападал на друзей Агриппины. Первый удар он нанес по ее друзьям — Гаю Силию и Титию Сабину.

Суд над Силием напоминал фарс, все делали вид, по словам Тацита, что судят согласно законам, что консул — настоящий, а республика — подлинная. Подсудимому не давали говорить. Не сомневаясь, чем все кончится, Гай Силий наложил на себя руки.

Титий Сабин, клиент Германика, не боялся поддерживать вдову своего патрона. Провокатор Луканий Лациар заманил Сабина к себе в дом и вызвал на откровенный разговор. Сабин считал, что в доме никого нет. А тем временем на чердаке, где были разобраны перекрытия, чтобы снизу долетало каждое слово, прятались три сенатора и записывали весь разговор. Весь разговор с Сабином вместе с подробностями своего «подвига» эти «достойные» люди тут же описали в письме и отослали его Тиберию. Принцепс ответил посланием, в котором обвинял Сабина в покушении на него, Тиберия. Итогом развития эпистолярного жанра стала немедленная казнь обвиняемого. Его прикончили в календы (1 января 28 г.). В этот праздничный день нового года принято было дарить друг другу сладости и деньги и стараться избегать резких слов.

Считалось, как этот день проведешь — так будешь жить весь год. Но принцепс Тиберий любил другие подарки. Он поблагодарил сенат за нужный приговор и пожаловался отцам-сенаторам на постоянную угрозу враждебных заговоров.

Агриппина и Нерон оказались под домашним арестом. Тиберий слал письма сенату, в своих посланиях не давая четких указаний на осуждение Нерона и Агриппины, но обвиняя их в какой-то ерунде (Агриппину — в гордости, как будто за это можно судить, Нерона — в половых извращениях. И это Тиберий, чья репутация, скажем так, была не безупречна). Сенаторов же принцепс упрекал в пассивности. Ибо сенат медлил, даже трусоватые проявили неожиданную твердость. Народ сбежался к курии с портретами Агриппины и Нерона. Тиберий в особом указе выразил порицание простому народу, повторил упреки в адрес Агриппины и Нерона и пожаловался сенату, что императорское величие подверглось публичному оскорблению.

Только республика готова принять формулу, что правда за обеими соперничающими сторонами. Республике необходима оппозиция, это один из элементов ее механизма, без которого система не может работать. При монархии, пусть она стыдливо и называется принципатом, правитель всегда прав, а любое воззвание к справедливости — мятеж. Оппозицию тирания ненавидит.

В конце концов Тиберий добился своего: и Нерон, и вдова Германика были сосланы на острова и содержались там под стражей. Затем пал Друз: он был заточен в подвалах Палатинского дворца. Причем перед этим Друз, надеясь заслужить милость Тиберия, выступил против брата Нерона. Вот так «утешался в горе» Тиберий.

А Сеян тем временем забирался все выше и выше. Наконец состоялась его помолвка с Ливиллой.