13. Фемистокл Афинский

Фемистокл, сын Неокла, происходил из древнего, но не очень выдающегося аттического аристократического рода Ликомидов. Он не был афинянином чистой крови, потому что мать его была фракиянка или кариянка. Впрочем, по законам Солона, афиняне смешанного происхождения пользовались такими же правами, как и афиняне чистой крови, и были подчинены лишь незначительным ограничениям касательно наследства, да еще в некоторых других отношениях. Он родился около 525 года до P. X., следовательно, его детство протекло во время господства Писистратидов, а юношество совпадает со временем восхода юной свободы. Это был горячий, страстный мальчик, не поддававшийся ничьему руководству и с ранних пор исполненный честолюбия. Один из его наставников обыкновенно говорил: «Из тебя, мальчик, не выйдет что-либо обыкновенное; а непременно что-нибудь великое, хорошее или дурное». Позднее он сам говорил применительно к себе, что из самых диких жеребят бывают самые лучшие лошади, если их выдрессировать и выдержать как следует. Дети смешанного происхождения не могли заниматься гимнастическими упражнениями с афинянами чистой крови в палестрах академии и лицея; она занимались отдельно от них в Киносарге. Честолюбивый мальчик сумел устранить это различие, уговорив нескольких юношей благородного происхождения бороться с ним в Киносарге. Недостаток своего, рождения он уже с ранних пор старался загладить личными качествами. Притом же у него были и прекрасные дарования; он превосходил своих сверстников проницательностью, светлым умом, быстрой сообразительностью, остроумием и постоянным присутствием духа. Еще в детстве он был не по летам зрел и внимателен ко всему, что могло изощрять ум и образовать делового человека. В то время, когда другие мальчики играли, его видели погруженным в себя и обдумывающим какую-нибудь речь. Он искал случаев говорить за и против в спорах его товарищей между собой. Видно было, что он чувствовал в себе высокое призвание. К поэзии и музыке и ко всем предметам преподавания, имевшим целью развитие чувства приличия, утонченности и изящества обращения в обществе, он оказывал мало прилежания; зато тем с большей ревностью предавался он изучению искусств, обещавших ему личное влияние на сограждан в государственных делах. За это ему впоследствии приходилось встречать насмешки в так называемых изящных кружках, к которым он, впрочем, относился с гордым сознанием своего достоинства. «Я мало смыслю в пении и бренчании на арфе, сказал он однажды в подобном случае; но дайте мне небольшой и неважный городишко, и я сумею сделать его большим и сильным городом».

О врожденных практических способностях Фемистокла историк Фукидид выражается следующим образом: «Действительно, Фемистокл был человек, особенно наделенный дарами природы, и в этом отношении он преимущественно перед другими заслуживает удивления. Силой одного здравого смысла, не развитого ни ранним, ни поздним воспитанием, после краткого размышления он умел превосходно схватывать и принимать в соображение самые непредвиденные случайности и большей частью, верно, предсказывал последствия будущих событий. То, что он изучал, он умел также отчетливо изложить и в речи, как оратор. Ему даже не было чуждо меткое суждение и о таких предметах, которых он не изучал. Даже в том, что еще скрывала будущность, он хорошо предвидел худшее или лучшее. Словом сказать, он обладал в высшей степени способностью после краткого размышления попадать на истину». К этой врожденной проницательности его светлого ума присоединились еще твердая решимость и стойкая непоколебимость в делах, не затруднявшаяся в выборе средств. Ему нельзя отказать в честном стремлении доставить счастье и величие своему отечеству, но нельзя забывать и того, что главной пружиной в его деятельности было честолюбие.