Афиняне уже выслали свой флот, отправив на нем значительную часть сухопутного войска, вместе с пелопоннесскими кораблями к ионийским берегам. Таким образом, для защиты своей собственной страны им нуж- на была значительная поддержка со стороны пелопоннесцев. Правда, спартанцы обещали с возможной поспешностью послать в Виотию свою армию вместе с войском своих союзников; но они не имели в виду сдержать свое слово. Благородного воинственного жара за святое дело свободы целой Греции, который обнаружили афиняне, у них не оказалось. Как и до сих пор во всех опасностях персидской войны, так и теперь они эгоистически думали только о себе. Им было бы даже приятно, если бы персы совершенно уничтожили Афины; тогда они были бы, бесспорно, самыми могущественными в Греции. Они воспрепятствовали союзу Афин с персами потому только, что подобный союз мог быть опасен Пелопоннесу. Теперь же, думали они, когда афиняне так открыто и смело отказали персам, им нечего было больше бояться, стоило только укрепить надлежащим образом перешеек. И действительно, они работали на нем изо всех сил, а афинянам войска не послали. Между тем Мардоний грозно шел из Фессалии на Аттику. Аристид принужден был отправить в Спарту посольство и напомнить ей об ее обязательстве. Кимон, сын Мильтиада, и Миронид были отправлены в этом посольстве. Их со дня на день задерживали под тем предлогом, что спартанцам нужно было только отпраздновать Иакинфии. Наконец терпение послов истощилось.

Решившись отправиться назад, они явились к эфорам и объявили, что спартанцы могут спокойно праздновать свои Иакинфии, совершать свои игры и изменять союзникам. Афиняне заключат с персами, насколько возможно, удобный для себя мир, и какие последствия будут от этого для Спарты, она, конечно, узнает со временем. Тогда эфоры объявили, что их войско уже выступило в поход, что 5000 гоплитов находятся уже за границей, в Аркадии, и что гоплиты из периэков должны последовать за ними. Так и было в действительности. Хилей из Тегеи, человек, отличавшийся умом и пользовавшийся влиянием в Спарте, за день перед тем дал понять спартанцам, что их близорукость и эгоизм ввергнут их в погибель; что если афиняне присоединятся со своим флотом к персам, Пелопоннес со всех сторон будет открыт неприятелю и укрепления на перешейке окажутся бесполезными. Это произвело свое действие. Эфоры в ту же ночь со всей поспешностью двинули в поход вышеупомянутый отряд войска, чтобы убедить афинян в своей готовности помогать им.

Медленность спартанцев принудила афинян снова очистить свою страну и город, который они на скорую руку кое-как восстановили, и снова сесть на корабли, как в предыдущем году. Мардоний двинулся со всем своим войском в Аттику и занял Афины; но он запретил опустошать страну, потому что все еще надеялся склонить афинян на свою сторону. Власти афинские находились опять на Саламине. Туда он еще раз отправил посольство с предложением присоединиться к нему. Один из членов совета, Ликид, полагал, что предложения Мардония не слишком дурны и что их бы следовало принять в соображение. Его совет был встречен с негодованием. Народ побил Ликида камнями; женщины сбежались вместе и побили камнями жену и детей изменника. Мардоний отказался от мысли привлечь на свою сторону афинян и разорил все, что только можно было разорить в городе и стране. Но, получив известие о приближении пелопоннесского войска, он отступил в Виотию, которая своими обширными, открытыми равнинами была более удобна для действий огромной армии, чем гористая Аттика, и могла снабжать его жизненными припасами. С войском лакедемонян под предводительством Павсания соединились 8000 афинских гоплитов, которыми командовал Аристид.