Изменить размер шрифта - +
Какой же из этого вывод? Что он джентльмен и относится к тебе благожелательно. Военные в большинстве своем добросердечные люди. Их не стоит обижать. Но это уже сюда не относится. Сейчас главное — сделать из конкретного события кардинальные выводы. Они и помогут нам в дальнейших действиях. Первым делом надо прощупать как велика его благожелательность и что можно из нее извлечь. Это во-первых. Ибо если благожелательность его очень велика, то не исключено, что дело можно загладить окончательно. Но я ведь констатировал, не правда ли, еще и другое? Что он джентльмен. Это — второе. И тогда опять встает вопрос — настоящий ли он джентльмен или попросту добрый дяденька с барскими замашками. Ибо если он настоящий джентльмен, то не позволит замазать свинство, которое ты совершил, и хоть не убьет тебя, но навсегда избавит от тебя офицерскую корпорацию. А ну, не перебивай! И напрасно скрежещешь зубами. Я твой отец, но не хочу быть ослом и размышляю трезво. Стало быть, исходя из всего этого, задача моя ясна. А ты ступай сейчас к сестренке в гостиницу и утешь ее. Закажите и мне обед, я же немедленно отправлюсь к полковнику, поблагодарю его, верну ему деньги и заберу твой вексель. Одним словом, сделаю все, что могу сделать ради тебя. Ты покажи только, где он живет.

И старик Ности пошел направо, а подпоручик налево. Встретились они только за обедом, когда у стола их сидел уже Коперецкий. Козел лежал возле него, и барон грел ноги в его пышной шерсти, говоря, что в осеннюю пору, когда еще не топят и легко простудиться, козел служит ему грелкой для ног. Но особенно незаменим он во время зимней охоты.

— Прелестная Вильма, положите и вы на него свои ножки! Хитрец хотел таким образом полюбоваться обольстительными ее щиколотками.

По лицу старика нельзя было ничего прочесть, черты его были точно стальные. Он с аппетитом ел, непринужденно болтал с Коперецким. Подпоручик счел это добрым знаком, однако сомнения не переставали мучить его. Он терпел, терпел, потом не выдержал и, многозначительно взглянув на отца, спросил:

— Так как же с ним, батюшка?

— Он настоящий джентльмен, — абсолютно равнодушно ответил отец. (О, эти политики! Как они умеют владеть собой!) «Чтоб он лопнул!» — подумал подпоручик, опечалившись.

Можно себе представить, как скучно было ему сейчас выслушивать любезности Коперецкого, его мужицкие комплименты, грубоватые шутки и долгие тирады. Коперецкий объяснял как раз, что никогда не слушался своих учителей и всему, что он знает, выучился у животных.

— Быть может, и козел служит у вас за профессора? — подтрунила Вильма.

— Конечно. Он учит меня терпенью, так же как и пчелы на здании ссудо-сберегательной кассы напоминают мне об усердии и бережливости. Я ученик животных и этим горжусь больше всего.

Подпоручик с любопытством разглядывал козла. Хорошо бы научиться у него терпенью. Ведь с каким нетерпением ждет он сейчас конца застолья, чтобы поговорить, наконец, с отцом!

— Что тебе удалось сделать? Старик вынул из кармана брюк разорванный пополам вексель и отдал сыну.

— Это я принес, — сказал он, — честь твою кое-как спас, но мундир потерян.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что о манипуляции с векселем знают двое: полковник, который никогда не проронит об этом ни слова, и Кожехуба, который может и брякнуть что-нибудь, но это сочтут сплетней. Тем не менее, чтоб это был твой последний такой поступок, ибо он и отвратителен, и опасен. А теперь тебе предстоит следующее: поднимись в мой номер и напиши прошение об отставке. Полковник требует, чтобы ты снял мундир и ушел из армии. Потом уложишься и поедешь домой. Если хочешь обставить все прилично, начни кашлять, ибо ты уезжаешь по болезни. Резкий воздух Северной Венгрии оказался вредным для твоих легких.

Быстрый переход