Но когда дело доходит до демонстрации силы, человек превосходит всех. Мы охотимся успешнее остальных, поскольку придумали специфические орудия убийства — от простейших дубинок до ашельских копий, луков и стрел, бумерангов и разного рода пистолетов, снарядов, бомб и все более эффективных способов уничтожения других животных.

В нашем доисторическом прошлом мы делали более качественные орудия и более мощное оружие, чем другие. Обладая продвинутой военной технологией, мы изобрели более эффективные способы расширять конфликты. Мы общественные существа, и поэтому мы собирались в группы, а эти группы конкурировали за ресурсы. Неизбежно в этой конкуренции мы направляли оружие друг против друга и нашли эффективные способы убивать своих собратьев. В какой-то момент началась эскалация внутривидового насилия. Самое раннее свидетельство группового конфликта — предшественника войны — найдено в Натаруке, в Кении. В 2012 г. ученые обнаружили здесь останки 27 человек, пролежавшие в нетронутом виде примерно 10 000 лет. Тела оказались в лагуне, которая давно пересохла. Здесь произошла настоящая бойня. Были найдены останки восьми мужчин, шести женщин и еще пяти взрослых людей, чей пол установить не удалось, а также шести детей. Одна женщина была на позднем сроке беременности. У нее и еще у троих, по-видимому, были связаны руки. Как минимум на десяти телах остались следы смертельных ран, нанесенных тупым предметом по голове: видны переломы черепов и скул. Оружие такого рода не было частью стандартного охотничьего инвентаря кочевых народов, которые тогда населяли Восточную Африку. Это указывает на подготовленное нападение, шокирующее своей безжалостностью, но мы никогда не узнаем мотивов этого кровопролития.

Бойня в Натаруке — самое раннее свидетельство подготовленного нападения на группу людей. Она случилась за тысячи лет до того, как мы начали записывать свою историю, но мы можем обоснованно предполагать, что групповые конфликты всегда были частью человеческого существования. Мы воевали на всем протяжении истории и примерно столько же времени изучали причины конфликтов. Все войны разные, но во всех есть общее. Каждая битва уникальна по составу участников, уровню технологии, месту конфликта и другим параметрам. Но причины конфликта по сути одни и те же. Один из первых исторических трудов — «История Пелопоннесской войны» — описание более чем двадцатилетней вражды между Спартой и Афинами, составленное великим греческим историком (и афинским генералом) Фукидидом в 431 г. до н. э. Фукидид пишет, что идти на войну нас заставляют страх, честь и выгода.

Эти три стимула отражают разные аспекты эволюции: страх перед нападением хищников позволяет выжить, размножиться и защитить носителей ваших генов; честь, гордость или желание защитить свою группу позволяют сохранить общие гены членов коллектива; защита ресурсов, включая территорию, пищу и — для особей мужского пола — доступ к особям женского пола, также обеспечивает передачу генов. Но я ни в коем случае не считаю, что эти вполне реальные эволюционные основания хоть в какой-то степени могут быть моральным оправданием воинственного поведения людей. На первый взгляд может показаться, что это очевидные мотивы для ведения войны, однако безрассудно и слишком упрощенно использовать эволюционные принципы для объяснения чрезвычайно сложных политических и религиозных причин, из-за которых разгораются войны в реальности.