|
он в беседах со мной неоднократно высказывал свое враждебное отношение к Советской власти. Панин считал, что постоянными спутниками Советской власти будут: недостаток продовольствия и недоедание населения, низкая производительность труда, отсталость в области науки и искусства. С Паниным мы весьма часто вели беседы на разные темы антисоветского характера, он неоднократно высказывал свои намерения о совершении побега из лагеря, склоняя меня совершить побег вместе с ним. Я же, создавая антисоветскую, повстанческую организацию в лагере, хотел во что бы то ни стало привлечь Панина для участия в восстании, изложил ему свои повстанческие взгляды на одном совещании повстанческой группы 5 лагпункта осенью 1942 года в присутствии Бажина, Заморуева и Михуткина. Я изложил подробный план организации восстания в лагере. Панин, в принципе, был согласен принять участие в восстании, но считал это дело более трудным и был за групповой побег из лагеря.
В октябре 1942 года я находился в командировке на лагпункте и перед своим отъездом по окончании командировки я встретился с Паниным около центральных механических мастерских. И в беседе с ним заявил, что руководство восстанием он должен взять на себя. Одновременно я дал ему указания, как практически организовать восстание, как расставить своих людей, чтобы обеспечить успех восстания. Я же обещал Панину после успешного восстания на 1 лагпункте захватить ж-д. состав и вместе с повстанцами приехать к нему на помощь. Панин не возражал против моего предложения, но поставил передо мной условие, чтобы я как можно больше набрал повстанцев на 1 лагпункте, чтобы можно было оказать ему (Панину) более эффективную помощь в случае организованного сопротивления на 5 лагпункте со стороны охраны и вольнонаемного состава лагеря. Здесь же Панин спросил у меня, кто будет возглавлять восстание в масштабе лагеря, причем он высказал отрицательное мнение о названном мной одним из руководителей восстания – Леймере Георгии Людвиговиче, как о человеке нерешительном и трусливом". Панин подтвердил показания Салмина лишь в той части, "что в беседах со мной он действительно излагал свой план организации восстания в лагере и на 5 лагпункте. Бесед по этому вопросу у нас с ним было много и я допускаю, что он делал мне предложение возглавить восстание на 5 лагпункте, но оно мною принято не было, так как я настаивал на групповом побеге из лагеря и склонял на это Салмина". Твердая, хорошо продуманная линия поведения Панина дала свои плоды, и Салмин вынужден был снять некоторые свои очень опасные утверждения. Это нашло отражение в протоколе очной ставки. Салмин вынужден был уточнить, что "совещание в механической мастерской происходило всего один раз, поэтому правильнее будет записать не "на одном из совещаний", а просто "на совещании", и поскольку присутствовавшие на совещании лица повстанческой группы собой тогда еще не представляли, правильнее будет записать не "повстанческой группы", а просто "группы"…" Панин, как прирожденный лидер, мог своим авторитетом повести за собой многих. На очной ставке Панина с А.М.Бажиным 11 июля 1943 года последний дал против него такие показания: "Сидящий здесь Панин Д.М. принадлежал к числу руководящего состава контрреволюционной повстанческой организации. Данный вывод я делаю потому, что он (Панин) проводил вербовку новых лиц в повстанческую организацию и неоднократно пытался вовлечь в нее лично меня. В начале октября 1942 года Панин вызвал меня к себе в кабинет по служебному делу (для проверки измерительных калибров)… Я ему ответил, что Салмин говорил со мною о повстанческой организации и о восстании в лагере… Панин говорил, что участники этой организации на всех лагерных пунктах, уговаривал меня примкнуть. Говорил, что намечено поднять вооруженное восстание одновременно на 1 и 5 лагерных пунктах, где повстанцы в первую очередь нападут на военизированную охрану, личный состав которой будет уничтожен. |
