— Человек должен быть безграничен, — сказала она…

Так они и не поняли друг друга.

IX

Девушки из отдела любили собираться компанией, «устраивать вечеринки». Главной заводилой таких вечеринок была Зина, у нее обычно и собирались. Купят сыра, колбасы, консервов, печенья — вклад женской половины общества, напитки приходились на долю мужчин, — разложат по тарелкам, поставят в углу на тумбочку патефон, чтоб не сбить во время танцев, — и милости просим…

Зина была главной заводилой, но ей не приходилось тащить других за руку — кому не хочется весело провести вечер? Только Анну пришлось уговаривать.

— Да что вы, девочки, что мне там делать? Только настроение другим портить…

— Анна Андреевна! Анечка! Посидим, потанцуем. Есть одна пластиночка…

— Какой из меня танцор? Я уже старуха…

— Старуха? В двадцать пять лет! А нам по скольку?…

Девушки уговорили Анну. Она бы еще подумала, но Бахрушин тоже просил ее прийти.

— Не отказывайтесь, Анна Андреевна, проведем время…

С некоторого времени Анне казалось, что Бахрушин обратил на нее внимание. Он догнал ее как-то, когда она вышла пройтись за городом, наломал черемухи, пригласил в кино. Потом они не раз бывали в кино вместе. Бахрушин не заходил за нею домой — в Суроже легко могли возникнуть пересуды, — они встречались у входа в кинотеатр. Бахрушин был немногословен, сдержан, может, и хотел что сказать, но не говорил, больше молчал, это и нравилось в нем Анне. Невозможно же сидеть все вечера дома, все одной да одной.

— Сегодня обязательно, обязательно, Анечка, — сказала в обед Зина.

Рая по секрету шепнула, что сегодня у Зинки именины.

Возвращаясь с работы, Анна зашла в универмаг, купила крепдешиновую голубую косынку с синей каймой и непонятными розовыми цветами, а заодно носки Женечке — детские носочки не часто бывали в сурожских магазинах.

Под вечер августовское солнце заливало палисадник апельсиновым светом, багряные георгины казались черными, патефон за окном пел песню о пилотах, которые обращают внимание на девушек только тогда, когда им, скажем прямо, нечего делать…

Компания была в сборе. Анна отдала косынку. Сели за стол.

Бахрушин рядом с Анной. Преднамеренно никто не рассаживался, но Бахрушин в последнее время всегда оказывался рядом с Анной. Впрочем, это было естественно. Анна по должности, а Бахрушин по возрасту были старше всех, им полагалось быть вместе.

— За именинницу.

— Тебя разве крестили?

— Ни в жисть!

— Так какие ж это именины?

— Двадцать два!

— Так это день рождения!

Преподаватель физкультуры из школы пытался пригласить Анну танцевать, но Бахрушин не пустил ее.

— Анна Андреевна со мной пойдет танцевать…

Не пустил Анну и сам не пошел. Анна все же не удержалась, пошла-таки с механиком из МТС, с Колей Губановым. Вел он ее несмело, точно боялся наступить на ноги, и все-таки двигаться под музыку было приятно. Не думать, просто двигаться…

Она вернулась на свое место. Бахрушин сидел насупленный. Налил ей и себе по рюмке водки.

— Давайте, Анна Андреевна?

— Я не пью.

— А из уважения ко мне?

Анна выпила, чтоб не обижался Бахрушин, и опять пошла танцевать с Губановым.

Бахрушин совсем помрачнел. Ей не захотелось к нему возвращаться.

— Я пойду, — внезапно сказала она.

Ей вправду захотелось уйти. Единственный здесь серьезный человек на нее сердится, а сидеть с ним и молчать тоже как-то не того…

— Погодите, рано еще, — заверещали наперебой Зина и Рая.