|
Какая была судьба князей – Василия и Федора Юрьевичей, – неизвестно; известно только то, что великий князь московский завещал Суздаль старшему сыну своему. Так кончилась знаменитая усобица между князьями московскими, потомками Калиты. Сперва началась было она под предлогом старого права дяди пред племянником; но скоро приняла сообразный со временем характер: сыновья Юрия мимо всех прав враждуют с Василием Васильевичем, добиваются великого княжения, ибо чувствуют, что удельными князьями они больше оставаться не могут. Вследствие сухости, краткости, отрывочности летописных известий у нас нет средств с точностью определить, во сколько торжество старшей линии в потомстве Донского зависело от личности главных деятелей в этой борьбе; но из современных источников, при всей их неполноте, мы можем ясно усмотреть, как старые права, старые счеты родовые являются обветшалыми, являются чем то диким, странным; московский боярин смеется в Орде над правами, которые основываются на старых летописях, старых бумагах; духовенство торжественно провозглашает, что новый порядок престолонаследия от отца к сыну, а не от брата к брату есть земская изначала пошлина; старый дядя Юрий остается одинок в Москве с своим старым правом; сын его Шемяка побеждается беззащитным, слепым пленником своим, который успевает уничтожить все (кроме одного) уделы в Московском княжестве и удержать примыслы отцовские и дедовские. Но в то время, как в Московском княжестве происходила эта знаменитая усобица между правнуками Калиты, усобица первая и последняя, ясно показавшая, что Московское княжество основалось на новых началах, не допускающих родовых счетов и родовых усобиц между князьями, – в это время что же делали великие князья, давние соперники московских, – князь рязанский и тверской? Отчего они не воспользовались усобицею и не постарались усилиться на счет Москвы? Как видно, они были так слабы, что им не приходило и на мысль подобное предприятие. Этим князьям давно уже оставалось на выбор – подчиниться московским или литовским великим князьям, смотря по тому, которые из них возьмут верх. Когда усиление Московского княжества было приостановлено усобицею между потомками Калиты, рязанский князь Иван Федорович почел нужным примкнуть к Литве и заключил с Витовтом следующий договор: «Я, князь великий Иван Федорович рязанский, добил челом господину господарю моему, великому князю Витовту, отдался ему на службу: служить мне ему верно, без хитрости и быть с ним всегда заодно, а великому князю Витовту оборонять меня от всякого. Если будет от кого притеснение внуку его, великому князю Василию Васильевичу, и если велит мне великий князь Витовт, то по его приказанию я буду пособлять великому князю Василию на всякого и буду жить с ним по старине. Но если начнется ссора между великим князем Витовтом и внуком его, великим князем Василием, или родственниками последнего, то мне помогать на них великому князю Витовту без всякой хитрости. А великому князю Витовту не вступаться в мою отчину, ни в землю, ни в воду, суд и исправу давать ему мне во всех делах чисто, без переводу: судьи его съезжаются с моими судьями и судят, целовав крест, безо всякой хитрости, а если в чем не согласятся, то решает дела великий князь Витовт». Временем этого подданства и договора можно положить 1427 год: от 15 августа этого года Витовт писал к великому магистру Ордена, что во время поездки его по русским областям явились к нему князья рязанские – переяславский и пронский, также князья новосильский, одоевский и воротынский и все поддались ему; что потом приехала к нему дочь, великая княгиня московская, которая с сыном и великим княжеством своим, с землями и людьми отдалась в его опеку и оберегание. |
